Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра

22
18
20
22
24
26
28
30

– Господи боже мой, а глаза-то тебе на что, черт бы их побрал? Ведь и слепой бы увидел, когда я вошел, что у меня был жуткий день, что я чувствую себя отвратительно! Проклятье, почему ты тут же не подала мне выпить? Стоило тебе нежно коснуться меня и не открывать свой, черт побери, рот минут десять, и я бы пришел в себя, всего лишь каких-то десять вшивых минут нежности и понимания – и все снова было бы в порядке!

– Но, Квиллан, – хныкала она, напуганная его гневом, – ты вошел такой злой, что я расстроилась и…

– Я сто раз говорил, чтобы ты не расстраивалась лишь потому, что, черт побери, расстроен я! Это твоя работа – снимать мое напряжение! У тебя на это есть глаза, уши и шестое чувство! Все, что мне нужно, эти десять минут, и я снова послушный, со мной можно делать что хочешь. Боже мой, разве я не слежу за тобой все время? Разве я не гляжу во все глаза, черт бы тебя побрал, чтобы сгладить то одно, то другое? Каждый месяц в определенные дни ты всегда раздражена, верно? Разве я тогда не стараюсь быть как можно спокойнее, чтобы и ты оставалась спокойной? А?

– Да, но…

– К черту все но! Клянусь Богом, настроение у меня еще больше испортилось! И все из-за тебя. Ты тупица, в тебе нет и капли женственности. И ты сама должна понимать это лучше всех!

Орланда вспомнила, как разрыдалась, когда он ушел, хлопнув дверью. Пропал праздничный ужин, приготовленный ею на день рождения, и вечер был безнадежно испорчен. Позже он вернулся, уже успокоившись, заключил ее в нежные объятия и не отпускал, пока она плакала и извинялась за эту ссору, которая – тут она была согласна – случилась по ее вине.

– Послушай, Орланда, – мягко проговорил он тогда. – Я не единственный мужчина, которым тебе придется управлять в этой жизни, не единственный, от кого ты будешь зависеть. Женщина всегда зависит от того или иного мужчины, каким бы гнусным, злым и невыносимым он ни был. Это прописная истина. Управлять мужчиной, в сущности, несложно. О, это так просто, если у тебя есть глаза, чтобы видеть, и понимание, что мужчины те же дети и нередко – то есть почти все время – делают глупости, капризничают и скверно себя ведут. Но они добытчики, а это непросто, очень непросто. Приносить деньги каждый день очень непросто, кем бы ты ни был. Mo цзин, мо мин – «Нет денег, нет жизни». Взамен женщина должна привносить в жизнь гармонию – мужчине этого или не дано, или дано далеко не всегда. А вот женщина всегда может подбодрить своего мужчину, если захочет, всегда может погасить в нем что-то пагубное. Всегда. Лишь тем, что будет некоторое время оставаться спокойной, любящей, нежной и понимающей. Я научу тебя этой игре – жизни. У тебя будет докторская степень в науке выживания для женщины, но тебе придется поработать…

«О, я поработала, – угрюмо думала Орланда, вспоминая все свои слезы. – Зато теперь я знаю. Теперь я могу инстинктивно делать то, чему надо было заставлять себя учиться».

– Пойдем, я покажу тебе носовую часть. – Она встала, ощущая взгляд капитана, и уверенно повела Бартлетта за собой.

Когда они подошли к трапу, ее рука тотчас скользнула под руку Линка, другой она взялась за поручень и стала спускаться вниз. В просторной каюте удобные шезлонги, диваны и глубокие кресла были привинчены к палубе. Бар ломился от напитков.

– Камбуз впереди, в полубаке, вместе с помещениями для команды, – рассказывала она. – Тесновато, но для Гонконга в самый раз.

Дальше в небольшой коридор выходили двери четырех кают: двух с двойной койкой и двух с койками, расположенными одна над другой. Все аккуратно прибранные, уютные.

– На корме – хозяйская каюта Квиллана и хозяйский люкс. Там все роскошно. – Она задумчиво улыбнулась. – Он любит иметь все самое лучшее.

– Да, – согласился Бартлетт.

Он поцеловал Орланду, и она откликнулась, откликнулась всем существом. Его желание отозвалось в ней слабостью и дрожью в коленях, она отдалась этому желанию, охваченная такой же страстью и уверенная, что он остановится сам, что ей не нужно будет его останавливать.

Все шло, как задумывалось.

Орланда почувствовала его силу и тут же плотно прижалась к нему, слегка покачивая бедрами. Его руки нежно касались ее, и она всем телом устремлялась им навстречу. Так славно было в его объятиях, совсем иначе, чем с Квилланом. Тот всегда оставался учителем, всегда контролировал себя, и подобного отклика от него было не дождаться. Они уже оказались на койке, и тут Бартлетт отпрянул. Все тело призывно застонало, но все же она ликовала.

– Давай вернемся на палубу, – хрипло проговорил он.

Миновав хозяйскую каюту, Горнт вошел в люкс и закрыл за собой дверь на ключ. На огромной кровати под легким одеялом привольно раскинулась во сне красивая девушка. Он постоял в изножье, с наслаждением разглядывая ее, и лишь потом дотронулся. Проснулась она не сразу.

– Айийя, как я хорошо спала, Досточтимый Сэр. Кровать у вас такая чудная, – улыбнувшись, промурлыкала она по-шанхайски, зевнула и потянулась всласть, как котенок. – Хорошо ли вы поели?