Гайдзин

Хирага последовал за ним. Рёси ни слова не сказал о его наготе или синяках, не задал ни единого вопроса.

– Добро пожаловать в мой бедный дом, это честь для нас, – сказал он и оставил его одного.

Вспомнив, как это было сказано, Хирага вдруг почувствовал, как мурашки побежали у него по коже, – внешне так вежливо и почтительно, но с затаенной смертельной угрозой.

«Отвратительно, – подумал он, – отвратительно, что нас, самураев, держат в нищете продажные даймё, сёгуны, бакуфу и заставляют брать в долг у этих низкородных дзайбацу, которые не представляют из себя ничего, кроме грязных алчных торговцев, но ведут себя так, словно их деньги дают им власть над нами. Клянусь всеми богами, когда император вернет себе власть, мы сведем все счеты, купцы и дзайбацу заплатят…»

Хирага начал погружаться в сон, когда дверь отодвинулась в сторону.

– Извините меня, господин. – Слуга опустился на колени и сказал встревоженно: – Прошу простить, но снаружи стоит простолюдин, который заявляет, что знает вас, просит пустить его к вам, очень жаль, что приходится беспокоить вас, но он очень настойчив и…

– Кто он? Как его имя?

– Он… не назвал себя, и вас он не спрашивал по имени, господин, просто повторял: «Скажите самураю: Тодо брат Дзёуна».

В следующее мгновение Хирага уже был на ногах. Накинув на себя юкату, переместился поближе к двум мечам, которые взял на время, пока сёя не найдет ему лучшие, и опустился на колени лицом к двери, готовый наступать или обороняться.

– Пришли его сюда и проследи, чтобы нам не мешали.

Худой, грязный молодой крестьянин в рваном кимоно смиренно просеменил по коридору и опустился на колени перед дверью.

– Благодарю вас, господин, благодарю вас, что впустили меня, – пролепетал юноша, потом поднял голову, и лицо его осветилось широкой бессмысленной улыбкой; у него не было передних зубов. – Благодарю вас, господин.

Хирага гневно воззрился на него, потом охнул от изумления:

– Ори? Но… но это невозможно!

Он вгляделся повнимательнее и увидел, что зубы спереди были просто зачернены как часть нового облика, но при тусклом свете создавали полную иллюзию выбитых. Однако нельзя было ошибиться в том, что Ори больше не выглядел как самурай: узел волос на макушке был срезан и все волосы по бокам и сзади были грубо обстрижены до длины двухнедельной щетины, покрывавшей теперь некогда выбритую часть его головы.

– Как так? – беспомощно спросил он.

Ори ухмыльнулся и пересел ближе к нему.

– Бакуфу ищут ронинов, а? – прошептал он, чтобы его не могли услышать те, кто, как они оба знали, сейчас их подслушивает. – Я не стал от этого меньше самураем, зато теперь я могу пройти любую заставу, а?

Воздух с шипением вырвался изо рта восхищенного Хираги.

– Ты прав. Это ты блестяще придумал, сонно-дзёи не зависит от прически. Так просто – мне бы это никогда не пришло в голову.