– Хосаки! Когда ты приехала? – спросил он, стараясь отдышаться. – Почему не послала кого-нибудь известить меня о своем приезде? – Улыбка погасла на его лице. – Случилась беда?
– Нет, господин, – с огромной радостью ответила его жена, сидя на коленях у двери. – Никакой беды, просто меня переполняет удовольствие оттого, что я вижу вас.
Хосаки низко поклонилась. Ее юбка и куртка для верховой езды из прочного зеленого шелка выглядели скромно и были помяты и запачканы грязью с дороги, как и зеленая накидка на теплой подкладке и широкая шляпа, подвязанная под подбородком; короткий меч был заткнут за оби.
– Пожалуйста, простите, что я проскользнула сюда вот так, без приглашения и не переодевшись, но, видите ли, мне не терпелось увидеть вас, а сейчас я еще больше довольна, что поступила так, ибо теперь знаю, что вы владеете мечом еще лучше, чем прежде.
Он скрыл свой восторг, потом подошел ближе и испытующе посмотрел ей в лицо:
– Действительно ничего не случилось?
– Нет, господин. – Она просияла, глядя на него с открытым обожанием. Белые зубы, черные раскосые глаза на классическом лице, которое не было ни привлекательным, ни обыкновенным, но которое навсегда отпечатывалось в памяти. Все в ней было исполнено огромного достоинства.
– Ёси, – сказал его отец, когда ему было семнадцать лет, – я выбрал тебе жену. Она Торанага и знатностью равна тебе, хотя и представляет менее значительную ветвь Миновара. Ее зовут Хосаки, на древнем языке это слово означает «зернышко пшеницы», символ плодородия и изобилия, а также «наконечник копья». Думаю, она не подведет тебя ни в одном из этих качеств…
«И она не подвела, – с гордостью подумал Ёси. – У нас уже два прекрасных сына и дочь, а она все так же сильна и здорова, всегда разумна, тверда в управлении нашими финансами, и, большая редкость для жены, ее довольно приятно иной раз повалить на подушки, хотя она и не так страстна, как моя наложница или те партнерши, которых я беру для удовольствия, особенно Койко».
Он принял сухое полотенце от того из двух воинов, который оставался на ногах, и махнул рукой, отпуская обоих. Человек молча поклонился и помог другому, все еще страдающему от боли, хромая, выйти из зала.
Ёси опустился на колени рядом с женой, вытирая полотенцем пот.
– Итак?
– Здесь не безопасно,
– Полной безопасности не найти нигде.
– Во-первых, – произнесла она уже нормальным голосом, – во-первых, Ёси-тян, мы позаботимся о вашем теле: ванна, массаж, потом беседа.
– Хорошо. Тут нам есть о чем поговорить.
– Да. – Она с улыбкой поднялась и, снова перехватив его испытующий взгляд, заверила его: – Это правда, в Зубе Дракона все хорошо: ваши сыновья здоровы, ваша наложница и ее сын счастливы, ваши военачальники и вассалы бдительны и хорошо вооружены – все, как бы вы пожелали. Я просто решила нанести вам короткий визит, поддавшись внезапному капризу, – сказала она для подслушивающих ушей, – мне только нужно было повидать вас и поговорить об управлении замком.
«А также залучить тебя в постель, красавец мой, – думала она в глубине сердца, подняв на него глаза. Ее ноздри наполнял исходивший от него запах мужчины, она остро чувствовала его близость и, как всегда, до боли жаждала ощутить его силу. – Пока ты далеко, Ёси-тян, я могу оставаться спокойной бо́льшую часть времени, но рядом с тобой… Ах, тогда это бывает очень трудно, хотя я и притворяюсь, о, как я притворяюсь, и прячу свою ревность к другим, и веду себя так, как должна вести примерная жена. Но это не означает, что я, как и все жены, не испытываю дикой ревности, иногда доходящей до исступления, когда мне хочется убить или, еще лучше, покалечить всех этих девок, когда я мечтаю о том, чтобы меня желали и овладевали мной с такой же страстью».
– Вы были вдали слишком долго, муж мой, – нежно произнесла она, желая, чтобы он взял ее прямо сейчас, на полу, где они возились бы так, как, в ее представлении, возятся разохотившиеся молодые крестьяне и крестьянки.
День близился к середине; легкий ветер расчистил небо от облаков. Они находились в самых внутренних покоях: три комнаты с татами на полу и ванная комната в том месте, где стена стояла углом. Она наливала ему чай, изящно, как всегда. С самого детства она изучала чайную церемонию, как и он, но она теперь была сэнсэем и сама учила других чайной церемонии. Они вымылись, и им обоим сделали массаж. Двери были заперты, стража расставлена, прислужницы отпущены. Он сидел в накрахмаленном кимоно, она угощала его в легком, развевающемся ночном кимоно, распустив волосы.
ebooksa