Гайдзин

– Да, – кивнула она. – Если бы Гонконг был католическим, моя Церковь была бы столь же враждебно настроена. Таким образом, колонии угрожал скандал, а это притом, что весь Гонконг лежал в руинах после тайфуна и льда нигде было не раздобыть, – язвительно добавила она.

Все опять заерзали в креслах, кроме Ская, который, сгорбившись, сидел в своем с той же чуть заметной улыбкой. Бебкотт мягко заметил:

– Это нормальная, правильная медицинская процедура для важных особ в подобных обстоятельствах, Анжелика. Ваш муж был и остается для нас важным. Вы должны верить этому.

– Я верю. – Она отвела глаза от него и, как и раньше, обратилась к сэру Уильяму, продолжая тем же размеренным тоном: – Чтобы выйти из тупика, был придуман компромисс. Этот компромисс подготовили Аристотель Квэнс и Гордон Чэнь, он был устным, ни слова не было записано. Без шума – следовало бы сказать «тайно», потому что именно так все и было обставлено, тела доставили на «Китайское облако». Англиканская церемония была проведена военным капелланом и капитаном О́рловом. Это были настоящие христианские похороны. Дирк Струан и его любовница Мэй-мэй Жэнь были похоронены вместе, как он и желал.

– Если это было такой тайной, откуда вы знаете, что это правда?

– Это было занесено в корабельный журнал, сэр Уильям, который немедленно поместили в личный сейф тайпана, а все свидетели, Кулум и Тесс Струан, Аристотель Квэнс и Гордон Чэнь, и, разумеется, минимум команды, имевшийся на борту, дали священную клятву хранить молчание. Капеллан, имени его я не знаю, незамедлительно был отослан назад в Англию. Другие похороны прошли со всей пышностью, приличествовавшей тайпану Благородного Дома.

Комната погрузилась в молчание, нарушавшееся лишь вздохами ветра за окном. День снаружи был ясный. Сэр Уильям спросил:

– Вы видели этот журнал?

– Нет, и я не говорила с… с его матерью об этом.

– Тесс Струан могла бы подтвердить это или Гордон Чэнь, если бы они согласились нарушить данную ими клятву и если бы захотели.

Скай выпрямился в своем кресле:

– Сегодня утром миссис Струан спросила меня, правдива ли эта история, которую ей поведал ее покойный супруг. По счастью, я оказался в состоянии подтвердить некоторые детали.

– И вы знаете, что это правда?

– Я случайно встретился с одним членом команды, который менее остальных был склонен хранить тайну. Это матрос, Хеннери Фэрчайлд. Я не имею представления, жив он еще или умер, но когда я впервые прибыл в Гонконг, сэр Уильям, то особенно позаботился о том, чтобы узнать все, что только было возможно, о Благородном Доме, Броках, Квэнсе, о том, как был основан Гонконг, и о… о различных правонарушениях, имевших место в высших сферах.

Сэр Уильям кивнул с кислой миной, находя его гнилые зубы и дурной запах изо рта еще более отвратительными, чем обычно. Он знал о некоторых грязных скандалах, скрытых от общественности, которые предшествовали его появлению здесь.

– Это показания с чужих слов.

– Они не имели бы большого веса в суде, сэр Уильям. Но это правда.

«Как быть? – спрашивал себя министр. – Я обязан принять правильное решение, клянусь Господом! Суд Париса? Нет, все это буря в стакане».

– Очень хорошо, мадам, мы обязательно должны уважать его желания. Джейми, немедленно отошлите тело в Гонконг для погребения в море, немедленно, – сухо распорядился он и подумал: «Как только оно окажется там, Тесс Струан может сколько угодно напускаться на Анжелику Струан, и черт меня побери, если я намерен встревать между ними. Какой бес вселился в Анжелику, никогда не видел такой перемены в человеке!» – Вполне понимаю, что отправляться с «Гарцующим облаком» вам не следует. Мы пошлем пакетбот.

– Благодарю вас, – спокойно произнесла Анжелика, – но нет, сэр Уильям. Мой покойный муж не будет отослан как туша, на льду, в Гонконг. Не будет.