— Пошлите мне адрес этой фрау Абстер, мои люди навестят ее в Кёльне.
— В таком случае вы можете передать ей письмо Воделя.
— Точно, это было бы очень мило.
— Я посылаю вам копию. Только проявите деликатность, когда будете сообщать о его смерти. Я хочу сказать, что необязательно приводить подробности.
— Я всегда проявляю деликатность, комиссар.
— Кромсатель, — несколько раз задумчиво повторил Адамберг, когда видеоконференция закончилась. — Армель Лувуа — Кромсатель, Церкечер.
— Церкуэтчер, — поправил Данглар.
— Что вы скажете об этом лице? — спросил Адамберг, показывая подчиненным газету, которую положил на стол Данглар.
— На фотографиях для документов выражение лица у людей всегда бывает напряженное, застывшее, — сказала Фруасси: она следовала профессиональной этике, которая запрещала высказывать какие бы то ни было суждения о внешности подозреваемых.
— Верно, Фруасси, у него напряженное, застывшее лицо.
— Потому что он не отрываясь смотрит в объектив.
— И от этого стал похож на идиота, — согласился Данглар.
— А еще? Есть ли в этом лице что-то угрожающее? Вызывает ли оно у вас страх? Вот скажите, Ламар, вам хотелось бы столкнуться с ним в коридоре?
— Никак нет, комиссар.
Эсталер взял газету и стал сосредоточенно всматриваться в фотографию. Потом с разочарованным видом вернул газету Адамбергу.
— Ну что? — спросил комиссар.
— Я ничего такого не уловил. По-моему, самый обычный парень.
Адамберг улыбнулся и поставил чашку с блюдцем на поднос.
— Повидаюсь-ка я с доктором, — сказал он. — Пусть расскажет о воображаемых врагах Воделя.
Адамберг поглядел на оба часовых циферблата на своем запястье — часы показывали разное время — и, выведя среднюю величину, понял, что у него в запасе есть несколько минут. Подхватив Купидона, у которого после проведенной Керноркяном стрижки вид был какой-то чудной, Адамберг пересек большую комнату и подошел к коту, возлежавшему на крышке ксерокса. Он представил их друг другу и объяснил, что пес находится здесь лишь временно, если только его хозяин не умрет по милости негодяя, отравившего ему кровь. Развернув часть своего громадного туловища, Пушок соизволил взглянуть на перепуганного пса, который вылизывал часы Адамберга. Затем он снова положил огромную голову на нагретую крышку, давая понять, что, если его по-прежнему будут носить к миске и позволят лежать на ксероксе, остальное ему безразлично. При условии, конечно, что Ретанкур не заведет интрижку с этим псом. Ретанкур принадлежала ему, и он любил ее.
ebooksa