– Ничего я не знаю. Я всегда думал, что она так и сделала.
– Да. Вытянула руки вперед и закричала, нет, зарычала. Но я хотел бы сейчас на нее взглянуть. Теперь она меня не пугает, и слово это меня тоже не пугает. Отшельница, отшельница – видишь, я могу повторять его хоть до вечера и в обморок не упаду.
– Значит, ты можешь встретиться с ней снова. Ты свободен. Ты можешь видеть.
– Если только еще есть что видеть. Кто еще станет убивать паучьим ядом, если не мальчики из сиротского приюта? А это не они.
– Значит, кто-то другой. Брат, ты свободен, ты их найдешь. Ты будешь на месте в восемь вечера.
– Где?
– В Париже. Ты сядешь на ближайший поезд, я это знаю.
Адамберг улыбнулся.
Братья крепко обнялись на прощание, и Рафаэль, оставив брата на перроне, зашагал прочь.
– Вот черт! Рафаэль, я оставил у тебя свое грязное белье.
– Разве ты не для этого приезжал?
Адамберг, как и многие, любил поезда, они давали приятную возможность отвлечься, совершить короткое путешествие за пределы привычного мира. Мысли текли медленно, огибая подводные камни. Он прикрыл глаза, и его разум стал совершать маневр, чтобы избежать жестокого крушения расследования, и кружить возле Луизы с ее воображаемыми полчищами пауков-отшельников. Он раз за разом возвращался к этой странной женщине, жившей под одной крышей с Ирен. Он достал мобильник и написал сообщение Вуазне:
Мысли в поезде. Ваш доклад: изнасилованная женщина, обрести власть над ядовитой жидкостью, убить агрессора, обернув жидкость против него. Может ли жертва насилия из тех же соображений развернуть террор при помощи ядовитых тварей?
И получил ответ:
Мысли в машине. Еду в Париж, диктую Ламару. Да, конечно. Фобии: змеи, скорпионы, пауки, всякое существо, способное насильно впрыснуть смертоносную жидкость. Это очень интересно, но ни к чему не приведет.
Не страшно.
– Он так ответил? – спросил Вуазне у Ламара. – “Не страшно”?
– Ну да.
Усталый Вуазне гадал, как после провальных итогов следствия у Адамберга еще остается желание углубляться в такие дебри. Он не знал, что Рафаэль вырвал брата из паутины отшельницы с луга Альбре, вернув ему легкость и свободу движения и мыслей.
Настала очередь Ирен, которой Адамбергу было позволено звонить по номеру Элизабет, и он стал искать подходящий предлог, чтобы задать ей вопрос. Не нашел, решил больше не ломать голову и написал: