– Святая Одетта? Погоди, нет. Святая Бернадетта.
– Не очень-то многому мы научились.
– Да. Выпей еще глоток.
Адамберг послушно выпил, поставил стакан на стол и посмотрел на брата.
– Тем летом мама решила не делать остановку в Бенежаке, а поехать прямиком в Лурд, а на обратонм пути пройти пешком шесть-семь километров. У нее были какие-то дела в одном глухом уголке. Когда мы ехали на машине, она объяснила, что он находится в стороне от дороги. Ты и этого не помнишь?
– Нет.
– Там, в стороне от дороги, – продолжал Рафаэль, – на пригорке, на краю луга, стояла старая каменная голубятня, маленькая, метра два в диаметре или около того. Дверь и окошки были замурованы кирпичом, кроме одного. Это я и сам видел.
– И?.. Что мать забыла на этой голубятне?
– Там жила женщина. Не выходила оттуда уже почти пять лет.
– Ты хочешь сказать, что она находилась там постоянно, круглые сутки?
– Да.
– Но как она выживала?
– Благодаря милосердию тех, кто брал на себя труд подниматься туда и через маленькое окошко передавать ей воду и пищу. А еще солому, чтобы прикрывать экскременты. Мать как раз и остановилась для того, чтобы отнести ей еду. Местные жители считали отшельницу святой заступницей, как в старые времена. Префект не решался принять меры.
– Не могу поверить, Рафаэль.
– Ты не
– Но что она там делала? Кто ее там закрыл?
– Я тебе толкую о том, что эта женщина по собственной воле заточила себя там на всю жизнь. Как в старые времена.
– То есть раньше некоторые женщины так и поступали?
– Многие женщины – в Средние века и вплоть до шестнадцатого века. Их называли отшельницами, или затворницами.
Адамберг застыл, подняв руку, и не донес стакан до рта.