Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны

22
18
20
22
24
26
28
30

— То, что должно. — Хватка материнской ладони на плече оказалась тверже железа. — Не время скорби, сын мой. Мой государь.

Половина ее лица бледнее белого, другая в красных крапинах — самой Матерью Войной выглядела она сейчас.

— За Одемом. — Она сдавила сильнее. — Убей его и верни Черный престол.

И Ярви стиснул зубы и кивнул. Дороги обратно быть уже не могло.

— Хватит! — окликнул он инглингов. — Есть другой путь.

Они опустили топоры и сумрачно уставились на него.

— Матушка, останься с ними. Сторожите дверь, и пусть ни один не уйдет.

— Ни один, покуда жив Одем, — ответила она.

— Ничто, Ральф — соберите дюжину бойцов, и за мной.

Ральф, тяжело дыша, оглядел бойню во дворе цитадели. Раненые и при смерти, хромающие и окровавленные. И Джойд, храбрый Джойд, тот, кто вступился за своего одновесельника, теперь сидел спиной к стволу кедра — ни весла, чтобы толкать, ни мешка, чтобы таскать, ни ободряющих слов больше не будет.

— Найдется ли пригодная дюжина? — прошептал старик.

Ярви отвернулся и двинулся прочь.

— Бери тех, что есть.

Сиденье для одного

— Готовы? — шепнул Ярви.

— Всегда, — отозвался Ничто.

Ральф потянул шею в одну сторону, потом в другую. Кровь чернела на его лице в полумраке.

— Кажись, готовее мне уже не стать.

Ярви втянул полную грудь воздуха, затем надавил увечной ладонью на скрытую щеколду, плечом налегая на дверцу, и вывалился под священные своды Зала Богов.

Сразу перед ним, на тронном помосте, стоял Черный престол — на глазах, лучистых самоцветах, у Высоких богов. Над головой, вокруг купола, янтарные изваяния богов малых взирали на жалкие человечьи делишки безучастно, бесстрастно и без малейшего интереса.