Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны

22
18
20
22
24
26
28
30

— Плевать, — бросил Ральф, барахтаясь в снегу следом.

Костер горел в распадке под кривым деревом — хоть немного защищенный от ветра. Обломки деревянного ящика лежали аккуратной горкой, посередине колыхалось совсем небольшое пламя. Рядом, согнувшись на четвереньках, бережно раздувал огонь Анкран.

Если бы список, кого спасать, составлял Ярви, то имя Анкрана было бы далеко не в самом начале. Но освобождение Ральфа с Джойдом означало и освобождение их совесельника, а Ярви здесь и сейчас сдался бы на милость дяди Одема, пообещай тот немного тепла. И вот он плюхнулся на колени и протянул дрожащие ладони к огню.

Джойд упер руки в бока.

— Выбрался, значит.

— Говно не тонет, — добавил Ральф.

Анкран лишь потер свернутый нос.

— Если вам невмоготу терпеть мой запах, разведите свой костер, я не против.

Из рукава Сумаэль беззвучно выскользнул тесак, закачавшись, сверкнуло лезвие.

— Мне нравится этот.

Бывший хранитель припасов пожал плечами.

— Да не будет отвергнут нуждающийся. И стар, и мал — милости прошу в мое поместье.

Сумаэль уже залезла на мерзлый валун и точным ударом отсекла с дерева ветку. Тут же воткнула ее в землю сучками к огню и щелкнула пальцами Ярви.

— Снимай одежду.

— Любовь еще не умерла! — воскликнул Ральф, воздев очи небу.

Сумаэль не него даже не посмотрела.

— Ночью мокрая одежда тебя убьет — не нужен и враг.

Теперь, когда холод ослабил хватку, у Ярви заболели все синяки, заныли все мышцы. Гудела голова и ломило шею — последствия Тригговых рук. Даже захоти он, сил возражать уже не было. Он стянул с себя тряпье, кое-где края уже затвердели ледяной коркой, и, насколько позволил жар, приник к огню, почти совсем голый, не считая цепи да ошейника.

Ральф накинул на его дрожащие плечи старую овечью шкуру.

— Бери взаймы, — сказал он. — Не насовсем.