Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны

22
18
20
22
24
26
28
30

— Будешь держать надо мной щит, когда повалит снег, — промолвила Сумаэль.

— Да вы все с ума съехали! — Ральф прихлопнул тяжелой ладонью по плечу Ярви. — Видать, остались ты да я, Йорв.

— Мне очень льстит твое приглашение… — Ярви выскользнул из-под руки Ральфа и одновременно из его овчины и нырнул в свою рубаху, пусть не до конца, но все-таки обсохшую. — Но все-таки первое наше дело — держаться вместе. Держаться вместе или погибнуть по одному.

Само собой, а еще дело в клятве, в престоле и мести, которые ждут его в Гетланде, и чем дольше ждут, тем меньше шансов воплотить на них притязания.

— Мы пойдем на запад, все вместе. — Ярви ухмыльнулся Ральфу и здоровой рукой потрепал его за плечо. — Я молил о помощи помоложе, но так и быть, приму то, что есть.

— Боги! — Ральф сжал виски ладонями. — Мы все об этом еще пожалеем.

— Тогда будущие сожаления встанут в один отряд с прошлыми. — Ничто всмотрелся во тьму, словно приметил вдали призрачное воинство разочарований и неудач. — У меня от них и так нет отбою.

Свобода

Сумаэль задавала бешеный темп, и остальные шли ее курсом, как и раньше гребли — без лишних вопросов. Их путь пролегал через безлюдный край черных скалистых сопок и белых снегов, где редкие чахлые деревца кривились под скорбными завываниями ветра, несущегося к морю.

— Сколько шагов отсюда до Ванстерланда? — окликнул вожатую Ральф.

Сумаэль сверилась с инструментами, шевеля губами в беззвучных подсчетах, присмотрелась к расплывчатому мазку Матери Солнца на стального цвета небе и, не ответив, двинулась дальше.

В цитадели Торлбю мало кто счел бы сокровищем затхлый кусок парусины, тем не менее сверток Ничто стал самым ценным их достоянием. Скрупулезно отмерив свои доли, словно пираты делили добычу, они поразрывали ткань на лоскуты и обмотались ими под одеждой, обернули стылые руки и головы, понабивали в сапоги. Оставшуюся половину материи нес Джойд — под ней беглецы, сбившись в кучу, провели ночь. Разумеется, внутри было не намного теплей, чем снаружи, в кромешной тьме, но все понимали: даже такая капля тепла заслуживает искренней благодарности.

Ибо эта капля и есть разница между жизнью и смертью.

Прокладывали путь по очереди: Джойд печатал шаг, не обронив и единого недовольного слова, Ральф костерил снег, словно давнего недруга, Анкран боролся с ветром, обхватив себя руками, Ничто — высоко подняв голову и крепко сжимая меч. Будто и себя воображал отлитым из стали, не подвластным ни жаре, ни холоду — даже когда плечи его трофейного кафтана, невзирая на молитвы Ярви, облепили снежинки.

— Зашибись, приплыли, — пробурчал в небо Ральф.

— Снегопад нам на руку, — возразил Анкран. — Заметет следы, прикроет от чужих глаз. Если повезет, бывшая хозяйка подумает, что мы так тут и замерзли.

— А не повезет — так и замерзнем, — пробубнил под нос Ярви.

— Да всем плевать, — заявил Ральф. — Головою двинутых нет — никто сюда за нами не сунется.

— Ха! — гаркнул Ничто. — Такой двинутой, как Шадикширрам, ничего другого и в голову не взбредет. — И перебросив тяжеленную цепь, как шарф, через плечо, он намертво обрубил разговор, словно давеча жизни стражников «Южного Ветра».

Ярви озабоченно оглянулся на пройденный путь: следы змеились, теряясь в серой метели. Он задался вопросом о том, как скоро Шадикширрам обнаружит гибель своего судна? Потом вопросом о том, что она станет делать, когда обнаружит? Потом сглотнул комок в горле и, раскидывая снег, потрусил за всеми, стараясь не отставать.