Сиваш

Соловей Гринчар поспешно стал усаживаться в бедарку, но все же не сел.

— Знаю, не пропадет. Береги, Матвей Иванович, убери урожай до зернышка, чтобы хлеб насущный не пропал. Душой клянусь, нету зла к тебе. Кто бы ни работал на земле — все равно земля. Ну хоть бы и моя, мои деньги за нее плачены, бумаги на нее имею, расписки, арендные договоры. Но я вполне подчиняюсь Советской власти.

Соловей Гринчар тронул лошадку, он и Матвей пошли с двух сторон бедарки. Матвей сказал:

— Не худая власть, если сбила с тебя спесь, Соловей Григорьевич. Помнишь, какой ты был — не подступись. А сейчас вот разговариваешь.

— Да, постарел, — невпопад ответил Соловей. — Был простой крестьянин — и теперь я такой. Конечно, стараюсь для себя, — и попова корова смотрит быков. А драться с миром — это невозможно, это я понимаю. У меня взяли землю, с жилами вырвали, ну, значит, так… Может быть, потом и отдадут.

«Умный старик, — подумал Матвей. — Этот скоро поймет, как повернулся мир, все они поймут, хотя сейчас и злобятся. Вот и доказывать Соловею ничего не надо. Этот и не думает стрелять, поджигать».

А Соловей продолжал:

— Теперь у меня другая забота, Матвей Иванович. Давай-ка, чем ноги ломать, сядем с тобой в бедарочку, сейчас и скажу.

Матвей подождал, пока Соловей Гринчар усядется, и сам присел с бочка.

Не поворачивая головы, Соловей торжественно проговорил:

— Нынче первая моя забота — сына Никифора оженить…

— Хлопец деловой, — осторожно заметил Матвей. — И девок на каждой улице дюжина.

— А требуется, Матвей Иванович, одна… Никифор у меня единственный. Помру — будет хозяин. Слава богу, хозяйство уменьшилось, управится. А девка эта, Матвей Иванович, день и ночь мерещится моему Никифору. И мне она нравится, работящая, сметливая… Откровенно говорю. Что будет за ней, то и ладно! Главнейшее — человек! И телом видна, и на деле могуча. Конечно, Фесю твою зову к себе в дом на хорошее житье!

Матвей опешил, соскочил с бедарки на пыльную дорогу, пошел рядом, держась за крыло, весело ответил:

— Не ждал породниться с тобой, Соловей Григорьевич, вот уж не ждал. Не знаю, что и сказать…

— Подумай, подумай, Матвей Иванович, — значительно продолжал Соловей Гринчар. — Нам жить недолго осталось, а дети пускай живут.

Матвей взмахнул руками, хлопнул себя по бедрам: «Вон как! Шел смотреть урожай, а нашел для дочки жениха!»

2

Посмотрев вслед Соловею, укатившему на своей бедарке, Матвей повернул домой. Ухмылялся. Впрочем, во двор вошел задумчивый.

Лиза выносила из сарая старые ведра, поломанные корзины — еще вчера велел… В хате было пусто. Феся с Горкой поехали в степь за последней травой.

В дверях Матвей обернулся, крикнул Лизу. Сам в хате сел на лавку, положил на колени свои тяжелые руки.