От кончиков пальцев. От розовых длинных ногтей. Выше и выше. Каждую складку, каждую линию, каждый едва различимый волосок… Влажную теплую ладонь. Запястье. Сгиб локтя…
Ему казалось, что земля под ним разверзлась и падению нет ни конца ни края. Ни одна женщина никогда на свете, включая и Анну до ее странного перерождения, не вызывала у него ни тени подобных чувств.
И осознание того, что она, может быть, умалишенная, не отвращало его. Наоборот — сильнее кружило голову.
— Анна Петровна… Смешно вспомнить… Бабка рассказывала мне об этом, как его… Зигмунде Карловиче странные вещи. Она была атеистка… убежденная. Но когда о нем говорила, крестилась…
Насмешливая улыбка. Чуть заметная складка между бровей.
— Зигмунд… Он был из породы тех людей, которые, однажды чем-то перенявшись, готовы жизнь положить за свое увлечение… Душу отдать.
— Душу? — механически повторил Владислав Викторович.
Происходящее казалось ему попеременно то игрой, то сумасшествием, то подарком судьбы. Верил ли он, что перед ним — панночка, жившая двести лет назад?
Анна Петровна засмеялась:
— Это фигура речи, вы понимаете… А боялись его потому, что… знаете ли, в народе странное такое представление… Как «немец», так сразу «черт». Дикари…
В темных глазах девушки появилось странное выражение.
— Быдло… Свиньи. Не понимаю, как вы живете среди них? Как учите их детей? Чему их можно научить?
— Анна Петровна… Как же…
Ее лицо было очень близко. Он чувствовал запах — сладкий аромат орхидей.
— Корни, Владислав Викторович… Корни связаны с цветами, цветы с корнями… Вот так…
Она поднялась на носки. Он понял, что сопротивляться не может и не хочет. Панночка, нежная и жадная панночка, обвила руками его шею, и учителю физики в одночасье померещились лебеди на пруду, свечи, оплывающие, плывущие по воде в чашечках лилий…
И дурманящий запах. И сладкое, как мед, и такое же вязкое счастье, из которого не хочется выбираться, в котором хочется уснуть навсегда.
Была ночь. Он шел по саду. Ветра не было, не дрожали листья, ветки кустов распростерлись над землей совершенно неподвижно. В безветрии плыл сладкий дурманящий запах, хотя он знал, что этого быть не может: у орхидей сейчас период покоя, они спят, накрытые стеклянными колпаками…
И это был вовсе не сад. В садах не глядят из-за каждого куста покосившиеся кресты. Недавно были «проводы», кресты увешены рушниками, казалось, обитатели могил вышли под небо и светят белыми сорочками…
Он остановился возле неровного холма. Крест над могилой был старый, но земля пахла остро, свежо. Вчера он почти добрался до цели…