Ангелофрения,

В дверном проеме библиотеки возник силуэт служанки.

– Обед на шестерых. К нам присоединятся Мосдей и Козловский. Эмилия не спустится, ей нездоровится.

У тети Эмили сдали нервы. Исчезновение «Ниневии» ударило по всем, но по ней – особенно. Лишь надежда, что команда дирижабля цела и в скором времени выйдет на связь с Мемфисом или с Фивами, мешала этому дому предаться трауру.

Матвей Эльвен работал в поте лица, и Магдалина не оставляла его. Им было известно, сколько дирижаблей гибнет или пропадает без вести в зоне бедствия каждые сутки. А еще они знали, сколько сил и средств тратится, чтобы спасти угодивших в переплет. Они находились в особняке, облицованном розовым мрамором, но мыслями были далеко на юге, среди ядовитых туч, пепла и бьющих из-под земли багровых струй магмы.

Тетя Эмили же вышивала на пяльцах в компании матушки Птанифер. И узор на ткани получался все более грубым и уродливым. Вместо цветов восходили сорняки, вместо павлинов рождались стервятники.

– Приехал Мосдей, – сказал дядя Магдалине. – Я тебя прошу, дорогая… У всех сейчас нервы на пределе. Будь сдержанней.

– Я постараюсь, – Магдалина опустила глаза. Это она поручила поваренку Мани, которого отправили на рынок за свежим салатом, забросить в почтовый ящик Мосдея приглашение на обед. И скверный старикашка не преминул им воспользоваться. Заглотил наживку, как безмозглый толстолобик.

…Во время обеда она сидела между Козловским и Мосдеем, ощущая себя Одиссеем, идущим со спутниками узким проливом между Сциллой и Харибдой. И тот и другой пытались за ней ухаживать, поэтому Магдалине пришлось проявить всю изворотливость и дипломатию, на которую она была способна, чтобы остаться на безопасном расстоянии от двух старых чудовищ.

Младшие Эльвены молча орудовали ложками. Сказывалось, что мать отсутствовала за столом: при ней они могли позволить себе капризы и шалости. Сейчас же младшие торопились доесть суп с фрикадельками, чтобы, отказавшись от второго, сбежать из столовой, в которой хмуро трапезничали мужчины и двоюродная сестра.

О судьбе «Ниневии» не говорили. О «Тионе» – тоже.

Козловский сетовал на то, что в городских аптеках исчезли марля и вата: из того и другого жители Мемфиса делали повязки, чтобы было чем защитить себя от вулканического дыма, если облако дойдет до этих краев. Мосдей и Матвей Эльвен долго обсуждали формирование цены на водород – к концу недели она должна была ощутимо повыситься. Эльвен ссылался на распоряжение Сети Второго «О сдерживании роста цен», Мосдей же оправдывался экономической целесообразностью.

– У тебя ведь не пострадали заводы и хранилища, – заметил Матвей Эльвен, нарезая говяжью отбивную аккуратными квадратиками.

– У меня пострадали инвестиции, – загадочно улыбнулся Мосдей. Магдалина догадалась, что он имеет в виду разработки своей компании возле Большого Оазиса Харге. Впрочем, никто не стал уточнять, о каких именно инвестициях упомянул Мосдей.

Матвей Эльвен пожаловался, что ему не хватает рук, что гильдией управлять некому, и что раны лишили его возможности быть там, где он необходим.

– Если бы не Магдалина, – подвел он итог, – я даже не могу себе представить, что случилось бы со всей отраслью. Мы с племянницей – как два атланта, которые держат воздухоплавание Нового Царства на своих плечах.

Мосдей утер губы скомканной салфеткой.

– Да-да, Матвей, я давно разглядел в этой прекрасной молодой леди потенциал, – пробубнил он с набитым ртом. – Мне остается лишь мечтать о такой помощнице.

Козловский благодушно рассмеялся. Матвей Эльвен кивнул, а затем дал знак переменить блюда.

– Но Юджин, – потупила взор Магдалина, – я совсем ничего не смыслю в химической промышленности.

– А вообще в химии? – язвительно поинтересовался Козловский. – Но не в той, которая возникает, простите за фривольность, между молодыми людьми, а в науке, изучающей превращение одних веществ в другие?