Полли посмотрела на фотоаппарат, как мать на внезапно заболевшего ребенка:
— Надо же — мы в легендарной Шангри-Ла, а у меня всего два кадра.
Ошеломленная этим фактом, она шла за жрецом сквозь сады.
Небесный Капитан шепнул Каджи:
— Что он так помрачнел? И куда он нас ведет, хотел бы я знать.
Шерп нахмурился:
— Он ведет нас к тому, что осталось от лаборатории Тотенкопфа.
Полли услышала последние слова.
— Так, значит, Тотенкопф тоже был здесь? В Шангри-Ла, стране праведников?
— Не думаю, что здесь ему были рады, — заметил Небесный Капитан.
Жрец Калачакры остановился и указал на длинный ряд узких ступенек, ведущих в древний ламаистский монастырь. Все трое последовали за ним по мраморной лестнице. Чувства скорби и гнева боролись на разрисованном лице жреца.
Полли невольно прижалась к Капитану, когда они стали приближаться к священному месту. Страшная картина открывалась их глазам: древний храм, разрушенный бесцеремонной рукой вандала. Изувеченные статуи, разбитые стены, вдоль которых пролегали зловещие черные кабели. Какой-то маньяк ради того, чтобы разместить здесь свою аппаратуру, не пожалел убранства святилища. Но если архитектуру Древнего Рима уничтожали отсталые в культурном отношении варвары, то здесь постаралась рука «цивилизованного» человека. Сочетание древнего святилища с передовыми технологиями производило странное впечатление: словно будущее боролось здесь с прошлым, пытаясь стереть следы человеческой истории, а может, и не пытаясь вовсе, а просто высокомерно ни с чем не считаясь. Лаборатория на месте святилища — что может быть ужаснее? Это как плевок в лицо цивилизованному миру, Америке например. Спрашивается — для чего нужны передовые технологии, если ради них уничтожается история человечества?
Стальная табличка с эмблемой крылатого черепа была сорвана со стены и ржавела на пыльном полу. Жрец что-то сердито забормотал, Каджи прислушивался.
— Он говорит, теперь это место осквернено. Но придет время, и они его очистят.
Останки лаборатории, столь бесцеремонно вторгшейся в святилище, словно застыли во времени, напомнив заброшенные шахты в горах. Стеклянные реторты, спиртовые горелки, уродцы, плавающие в формалине, электрогенераторы — все здесь было заброшено уже давным-давно. Какие-то скрюченные скелеты с пятнами от химических реактивов лежали на операционных столах.
— Ремни, — шепнула Джо Полли. — Несчастных привязывали. Выходит, что они надругались над живыми существами.
— Отделение вивисекции, — механически ответил Капитан. — После досье, которое ты читала в кабине, я другого и не ожидал.
Полли не зря сказала «они». Не мог же доктор Тотенкопф творить все это в одиночку. Значит, у него были помощники. Но кто — живые люди или роботы? Вряд ли живые люди были способны на то, что она сейчас видела.
Скелеты на хирургических столах скалили зубы, извиваясь в агонии. Разлагающиеся трупики плавали в маслянистых жидкостях. Какие-то трубки уходили от аккумуляторных батарей в забитые нечистотами емкости.
Тишина и затхлый, заплесневелый запах, напоминавший о смерти, действовали угнетающе.