– Вот сейчас, – мрачно произнес Манн, глядя перед собой и устало потирая лоб. – Смотрите внимательно!
Витрина словно взорвалась, обрушившись вниз, на лежащие в ней экспонаты. Смотритель отскочил назад и какое-то время растерянно смотрел на осколки. Внезапно он резко повернулся и широко открыл рот.
Да он же кричит, догадался Смолев.
Дальше он просто не поверил своим глазам: с подиума в сторону смотрителя вдруг грузно шагнула фигура в тяжелом самурайском доспехе, злобной маске и рогатом шлеме. Смолев протер глаза. Фигура не исчезла. Она медленно приближалась к застывшему от ужаса смотрителю. В шаге от него на доспех упал луч от ближайшего софита, и Алексу показалось, что доспех был кроваво-красного цвета. Еще через мгновение неторопливая до того фигура сделала неуловимо-быстрое движение правой рукой, словно указывая на лицо смотрителя, и тут же уже двумя руками махнула наискось: справа-налево, сверху-вниз. Узкая полоска стали дважды сверкнула, словно холодная кривая молния.
Да у него же меч! Он его зарубил, понял Алекс, похолодев.
Ноги смотрителя еще стояли на месте, когда верхняя половина туловища съехала и упала на пол. Потом упали и ноги. Вокруг останков быстро росло темное пятно.
Зловещая фигура дошла до расколотой витрины, взяла оттуда клинок, затем подошла к другой витрине и застыла, словно в ожидании. Внезапно витрина раскололась, как и первая, словно взорвавшись изнутри. Темная рука протянулась и вынула второй клинок, после чего исчезла из поля зрения камеры. Запись остановилась.
– Вот такие пироги, – зло сказал по-русски глава Бюро Интерпола. – Я это «кино» смотрю уже вторые сутки. Скоро сниться мне начнет. Тереза удивляется, чего я такой нервный. Так я из дома на время расследования съехал, от греха подальше!
– В итоге, – снова перешел он на английский. – Пропали доспехи, которые сами по себе представляют огромную историческую ценность. Пропал клинок вакидзаси Мурамаса из японской коллекции и катана неизвестного мастера из российской.
– Что значит «неизвестного»? – удивился Смолев. – Это у Тишкина-то и неизвестного?
– Там в каталоге, который и составил твой Тишкин, написано, что «мастер неизвестен, но предположительно школа такая-то, сделан в середине шестнадцатого века», в общем, судя по каталогу, ничего выдающегося. Названий и имен я не помню, сам прочтешь! Важно другое! В нашей коллекции были мечи и посерьезней, как мне сказали. Гораздо более старые и дорогие. Но взяли именно этот! Тишкин же, как выяснилось, пропал из гостиницы еще накануне вечером. Ушел после обеда смотреть город и не вернулся. В номер не возвращался, в кровать не ложился, вещи не распаковывал – чемоданчик его с одеждой так и стоит в углу. Телефон не отвечает, в музее он на следующий день так и не появился, хотя должен был читать лекцию на семинаре о способах реставрации и экспертизе древних клинков. Пропал, как в воду канул! Сам понимаешь, Саша, это вызвало наши подозрения. Мы объявили его в розыск, но пока поиски ни к чему не привели. Японская сторона, к сожалению, с нами на контакт не идет. Еще поначалу мы как-то с ними худо-бедно общались, пока речь шла о витрине и клинке, но когда один наш сотрудник по скудоумию показал им этот милый ролик, они все как один замкнулись и больше ни слова! Смотрят на меня полными ужаса глазами, дрожат и молчат! Своего бестолкового сотрудника я уже уволил, да что толку! Я очень надеюсь, что уважаемый Фудзивара-сенсей сможет нам помочь в этом вопросе. Без помощи японской стороны мы никуда не сдвинемся.
– Я сделаю все, что в моих силах, – с достоинством кратко ответил старый японец, молчавший все это время.
– По заключению патологоанатома, – продолжил Манн, благодарно кивнув японцу, – у трупа рассечено горло, ну и… Сами видели. Тело разрублено наискось от левого плеча до бедер справа. Я раньше и подумать не мог, что такое возможно. Кстати сказать, смотритель был мужчиной по европейским меркам средних габаритов. Вес – под девяносто килограммов, рост – сто семьдесят пять. Не худенький. Но его, как бритвой, разделили! Патологоанатом сказал, что срез настолько ровный и чистый, что он ему напомнил гистологический срез лазерным ножом. Кровь почти вся вытекла. Что имеем: смотритель мертв, доспехов нет, двух мечей нет, руководителя российской части экспозиции Тишкина – тоже нет! Японцы молчат. Ну и в дополнение, кто-то, не исключаю, что это тот самый уволенный сотрудник, продал видео на один местный телеканал. Мы вовремя среагировали и изъяли его, сейчас по этому факту ведется следствие, но на канале успели его прокрутить десяток раз. Министерство сообщило в СМИ, что это подделка и к реальным событиям отношения не имеет. Но долго отбиваться они не смогут. Министру пришлось назначить пресс-конференцию по этому вопросу, сдвинув ее дату на неделю под предлогом его крайне напряженного графика. Поэтому у нас на все – семь дней.
Манн помолчал какое-то время, глядя в окно автомобиля. Потом вполголоса произнес:
– Я никогда не верил в мистику. Но во всем этом есть что-то сверхъестественное. Или кто-то очень хочет нас заставить так думать. У меня такое ощущение, что я чего-то не вижу. А может, и вижу, но не замечаю. А это «что-то» важное у меня прямо перед глазами. Поэтому я и пригласил вас с сенсеем. Рутинные процедуры идут полным ходом. Разбитое стекло, до последнего осколка, передано на экспертизу. Результаты ждем завтра. Я очень надеюсь, что наши химики что-то там найдут. После этого я хотел бы пообщаться с представителями японской стороны. Нас ждет несколько напряженных дней. Поэтому я прошу вас задержаться в Афинах. Я снял номера в гостинице. Три номера рядом: я и сам буду жить в ней. У нас слишком мало времени, чтобы тратить его на разъезды. Раскроем дело – можно будет отдохнуть!
И грустно добавил по-русски для Смолева:
– А ты говоришь «лодка»! Вот попрут меня с работы через неделю – плюну на все и пойду в рыбаки. Будем на пару с тобой ловить кальмаров!
Машина резко затормозила у современного большого здания из серого пористого бетона.
Смолев с удивлением увидел, что во дворе «Музея войны» тоже стоят пушки и артиллерийские самоходные установки. Двор был пуст, музей полностью контролировали Интерпол, уголовная полиция и эксперты; доступ посетителям был закрыт.
Манн, Фудзивара и Смолев спешно вошли внутрь через стеклянную дверь, у которой стоял угрюмый полицейский, внимательно следя за прохожими, и скрылись в глубине музея. Постовой откозырял Манну и вернулся к своему занятию.
ebooksa