Опять этот пронзительный взгляд. Вера промолчала.
– Да, ну если без аффекта, то сложно все… От маловерия, такое бывает, неискренней молитвы, гордыни, конечно. Усердная она была, но чересчур дотошная, любопытная, во все дела влезала, искала правды. А что правда-то? Нет ее у человеков. Жила бы себе в послушании да молитве. А так вот только болезнь заработала…
– О! Я вижу, вы уже приехали? И с нашим батюшкой познакомились? Вот и слава Богу!
По ступенькам домика легко спустилась женщина средних лет, одетая в черное длинное платье и белую накидку, скрывавшую седеющие волосы. Золотистый крест на груди у монахини изысканно сверкнул на солнце камнями. Беглый умный взгляд оценивающе скользнул по Вере.
– Здравствуйте, – приветливо проговорила монахиня. – Вы, я так понимаю, следователь из Нижнего Волочка, Шульгина?
– Да, здравствуйте!
– Звонили уже из города, предупреждали о вашем визите, просили встретить честь по чести.
Очень рады. А я – игуменья сего богоспасаемого места. Можно просто – матушка Херувима. Надеюсь, наша грозная привратница, сестра Галактиона, вам лишнего не наговорила? Она у нас старой закалки, из серии «враг не пройдет!». Не обижайтесь, так-то она добрая, – снова обезоруживающе улыбнулась игуменья. – Машину лучше в гараж переставить. А то ночи сырые, мало ли что. Место есть. Рады вас приветствовать в нашей обители, пойдемте, чайку откушаем. Устали, небось, с дорожки? Прохладно сейчас. Так баньку натопим!
– Да ничего, ничего, не беспокойтесь, пожалуйста. Что вы…
– Да какое же тут беспокойство? Обычный долг православного гостеприимства, как испокон веку в русских монастырях принято!
4
К чайку нашлась и булочка с красной икоркой и деревенским маслицем «со слезой», и фрукты, и душистая ушица, и запотевший графинчик. От водочки Вера отказалась, но поела с удовольствием, неожиданно поняв, что действительно устала с дороги.
Говорила больше игуменья, много, приветливо. Рассказала об истории монастыря, о том, как по капризу строителей – Курихина и Штольца – вырубили лес на холме, отчего между собором и колокольней часто ветрено и неуютно. О том, как нелегко приходится поднимать святое место в наше бездуховное время. О том, как живут сегодня сестры, какие отношения с местной администрацией, жителями поселка.
В чистой, уютной гостиной горел настоящий дровяной камин, было тепло, даже жарковато. После уличной прохлады Веру немного сморило, и слушала она игуменью вполуха. На стенах висели портреты неизвестных ей людей в необычных одеждах, иконы, картины южного города в разных ракурсах с большими буквами «Jerusalem», на окнах – дорогие шторы.
О погибшей монахине Херувима отзывалась только хорошо. И послушная была, и работящая, и смиренная. Да вот только болезнь ее превозмогла и, видимо, довела до такой беды…
После сочных рыбных котлеток с картофельным пюре на сливках и с домашним сыром игуменья позвонила в небольшой колокольчик, и девушка в черном лет двадцати пяти, читая нараспев какую-то молитву, снова внесла поднос с красивыми тарелками: на десерт сегодня был домашний пирог с творогом, орехами и вареньем.
Хоть Вера и не выпила ни капли, вскоре почувствовала себя захмелевшей от духоты, обильного угощения, необычной терминологии и непривычного гостеприимства.
– А гостиницы в поселке нет, Вера Георгиевна, так что остановиться мало-мальски с комфортом можно только у нас. Для уважаемых гостей на выбор: либо здесь, в игуменском корпусе, либо в гостевой келье во флигеле сестринского. Думаю, что паломническая гостиница никак вам не подойдет, одноместных номеров там нет, а завтра автобусы с паломниками на выходные приедут – шумновато будет. Люди разные приезжают, и не всегда, как бы сказать, адекватные.
– Ну что вы, матушка, спасибо. Не хотелось бы вам тут надоедать. Кто знает, насколько все растянется? Я, если можно, лучше в комнатке гостевой остановлюсь.
– Растянется? А разве… Ну, как скажете… Но на ужин милости просим.
ebooksa