– Да дней пять назад, – мелодично и спокойно ответила мать Ермия, идя чуть впереди Веры, показывая дорогу, но думая, казалось, о чем-то своем. – Как на Пасху тепло пришло, так на холме все и стало таять… Начать беседы с сестрами сейчас проще всего с библиотекарши, сестры Авде-лаи. Библиотека у нас в сестринском корпусе, вон там, – словно пропела Ермия, сдержанно указывая на соседнее здание. – На втором этаже. Лифта нет.
Показалось или монахиня усмехнулась, заподозрив в Вере городскую неженку? Надо поофициальнее, что ли.
– Давно вы знакомы с Торниной?
– Да, уже давно. Еще когда она деток учила. А ближе познакомились года два назад, как она в монастырь пришла. Все гадали тогда, почему она гражданского мужа своего, Сергея Фокина, участкового нашего, бросила? Красивая была пара. Наша «святая» Никитишна, к каждой бочке затычка, уже чего только не придумала. А я думаю, что есть люди, которым семья не нужна. Не по размеру души. Позовет их вечность – и ничего не поделаешь…
– Вы ладили?
– Как вам сказать… В целом – да. Характер у нее был спокойный, светлый. Легка в общении, но в душу особо никого не пускала. Все старалась делать с усердием. О бывшем муже никогда плохо не отзывалась, но вообще о прошлой жизни мало говорила. Старалась все по совести делать.
– Обычно начальникам не нравятся чересчур самостоятельные подчиненные…
– Это верно, – улыбнулась Ермия. – С игуменьей у Фаины были ссоры, но вообще-то они у всех бывают. Матушка наша добрая, но строгая, нрав тяжелый. Со временем и Фаина приноровилась: если что не так, всегда смиренно просила прощения. Это матушке нравится. И потом, знаете, Вера Георгиевна, в монастыре не как в миру. Мы тут все как большой семьей живем. И молитва. Это важно…
Замолчала.
– Но характер же так просто не поменяется, ведь так? Может, она чем-то недовольна была? Что-то ее возмущало?
– Возмущало? Это вряд ли. Хотя… Было у нее свое чувство справедливости. Немного своеобразное, я бы сказала…
Ермия задумчиво помолчала, что-то вспомнив, потом продолжила:
– Внимательная была, это да. Конфликты старалась гасить. Иногда я даже думала про нее: вот живая святая… Фаина полностью нашла себя в Боге, это было заметно. Поменяла привычки. Курить бросила сразу, как пришла к нам, хотя нелегко ей было. Все время носила с собой леденцы. Знаете, карамельки такие? Наш старец благословляет такие паломникам, чтобы через их сладость отвыкать от дурной привычки. И да, заметно было, что последние два дня Фаина была явно чем-то обеспокоена. Скорее всего, из-за диагноза.
– Вы тоже про диагноз знаете?
– Так все уже знают, Вера Георгиевна, – мягко улыбнулась Ермия, немного удивленно посмотрев на Веру. – Уж весь поселок. Никитишна никого в неведении не оставит.
– Прямо какое-то местное информационное агентство… А почему вы ее святой назвали? Как и Фаину.
– О, нет-нет! Они совсем разные!.. Простите, это так, лишнее. Юмор такой у нас монастырский. Никитишна ни одной службы не пропустит, у старца постоянно исповедуется. Всё грехи юности замаливает. Посты соблюдает так, что никто в поселке не усомнится. Но на пользу ей почему-то не идет: язва та еще, прости меня, Господи!..
Опять эта тень на лице. Это Никитишна всех достала? Или что-то другое?
– То есть вы думаете, что эта… авария из-за диагноза могла случиться?
– Нет, что вы! Это же тяжкий грех – самоубийство! Нет! Да и если по-мирскому рассуждать, она еще и болей не чувствовала. И знаете… вообще не похоже на нее. Не та для нее причина, чтобы прощаться с жизнью. Думаю, отвлеклась на дороге. Грязь кругом, слякоть. А кстати, может, с машиной что не то?
ebooksa