Доктор Кто. День Доктора

– Кому завидовать, оборотням, что ли? Нет, мне оборотнем быть никогда не хотелось.

– Сказал человек, который лица меняет как перчатки.

Доктор нахмурился. Сколько его лиц она уже видела? Он познакомился с Ривер Сонг совсем недавно, а она успела повстречать множество будущих его версий. Их – как это вообще назвать? дружба? – развивалась в противоположных направлениях: Ривер знала его много лет, но с его точки зрения они только-только познакомились. В отношениях путешественников во времени так нередко бывает. Кто он был для нее? И кем она станет для него? Ривер все это уже знала, а он шел самым длинным путем к тому, что она уже пережила. Вот только его еще и тяготило бремя воспоминания, которое становилось все мрачнее, заслоняя тенью дорогу впереди. Когда они встретились впервые, в давно заброшенной библиотеке, когда сражались с ваштой нерадой, Доктор видел, как Ривер сгорела дотла[2].

Тогда для него это была смерть незнакомки – Доктор не мог оплакивать женщину, которую едва знал. Но с тех пор он еще пару раз встречал более юные ее версии. Доктор с Ривер сблизились – это было неизбежно, вот даже сейчас они лежали вместе в одной ванне, – и теперь воспоминание о ее смерти причиняло ему куда больше боли, чем раньше. Сколько еще боли оно принесет ему по дороге в будущее, которое уже стало ее прошлым? Нисколько, решил он. Пора положить этому конец. Доктор знал, что с нынешних пор должен избегать Ривер. Будущее еще не написано, уж точно не для него. Может быть, остерегаясь встреч с Ривер, он сможет не позволить ей дойти до конца смертоносного пути, по которому она шла, но даже не подозревала об этом.

– Не стоит тебе хмуриться, – сказала она. – Ты и представления не имеешь, во что однажды вырастут эти твои брови.

– Меня интересуют зайгоны, – сказал Доктор настолько строго, насколько это возможно, когда ты лежишь полностью одетый в ванне в компании красавицы-археолога. – В частности, пропавший рой Подволны. Ты выслеживала зайгонов прежде, отлично в них разбираешься…

– Они на Земле, как ты и подозревал, – ответила Ривер. – Временной водоворот забросил их в прошлое на несколько веков, но там ты их и найдешь.

– Планета большая, история долгая, нельзя ли поконкре…

– Вся нужная тебе информация уже в базе данных ТАРДИС.

– Неправда!

– Правда, я ее туда загрузила перед тем, как лечь в ванну.

– А мне почему не сказала?

– Наверное, надеялась, что ты все-таки снимешь плащ.

Доктор уже вылезал из ванны.

– Спасибо, Ривер, с меня причитается. – И в благодарность за помощь, подумал он, я постараюсь больше никогда в жизни тебя не встречать, чтобы ты жила долго и счастливо. И тут Доктор нахмурился, заметив на краю ванны ведерко со льдом и бутылкой шампанского, которого еще секунду назад не было.

– Я очень надеялась, – продолжила Ривер и потянулась за бутылкой, – что ты останешься еще ненадолго. – Раздался звук, подобный выстрелу, и пробка просвистела рядом с его ухом. Доктор вздохнул – отчасти потому, что Ривер вечно так делала, а отчасти – потому что она всегда выглядела бесконечно живой.

В Библиотеке было холодно и темно, и именно Доктор, а вовсе не Ривер, должен был умереть, чтобы всех спасти. Но она его опередила, заняла его место и сгорела заживо с криками прямо у него на глазах. Это воспоминание не желало покидать мысли Доктора и причиняло все больше боли с каждой улыбкой Ривер. А улыбка, подумал он, глядя, как Ривер разливает шампанское, была очень хороша. Сколько еще улыбок ей осталось? Сколько еще боли ему придется пережить? Но ведь время можно переписать, напомнил себе Доктор. Быть может, ее будущего можно избежать, а смерть – предотвратить, если он просто будет держаться подальше. В конце концов, ему еще предстоит ловить распоясавшихся зайгонов и спасать планету. Он ведь все-таки был Доктором – вернул себе имя, а с ним вернулись и обязанности. При виде ее улыбки решиться было сложно, но Доктор сумел и знал, что Ривер видит эту решимость в его глазах. Он улыбнулся ей в ответ, наклонился поцеловать в щеку, а потом ушел так скоро, как только смог – всего-то почти семь часов спустя.

В записке, которую Ривер оставила на консоли ТАРДИС, упоминались Англия 1562 года и королевский двор. Зайгоны всегда гнездились неподалеку от ближайшего средоточия власти, объясняла Ривер, поскольку именно там их способности к смене облика быстрее всего приносили выгоду. Она рекомендовала проникнуть в окружение королевы под прикрытием – «Притворись дворянином, пожалуйста, слуга из тебя совершенно никудышный. Если, конечно, ты не со мной», – и попытаться выяснить, не подменили ли кого-нибудь на зайгона. «Обычно это можно понять по дыханию, но в этом веке не получится – серьезно, находиться там все равно что жить в головке сыра. Так что тебе придется построить какой-нибудь детектор. Одна из твоих очаровательных технобезделушек подойдет. Постарайся не увлекаться приложениями, незачем тебе скачивать из будущего комиксы и всякое такое». В конце она извинилась за то, что сама не может отправиться с ним. «Не сердись, но у меня свидание. Хотя вообще-то не свидание, а скорее работа. Корпорация Фельмана Лакса хочет, чтобы я вскрыла для них какую-то огромную библиотеку. Я им говорю: “Лучше купите себе читалку и не заморачивайтесь”, а они все просят и просят. Может, даже весело получится. Я тебе звякну на психобумагу в случае чего. Если только, конечно, для тебя это еще не случилось. Спойлеры!» – написала Ривер, и Доктор представил, как она это говорит. Затем сел на пол ТАРДИС, привалился спиной к консоли и около часа мучился, борясь с желанием взять из шкафа бренди. Конечно же, он встретит ее снова. И снова, и снова, и тень прошлого будет все неотвратимее расползаться над ними. Нужно избегать эту женщину, вот так все просто – не обращать внимания на приглашения, никогда не отвечать на зов, разворачиваться и уходить прочь каждый раз, как он увидит ее в другом конце комнаты. Переписывать ее будущее, стирая из него себя. Ради ее же блага. Доктор вскочил на ноги и ударил по кнопкам – сильнее, чем стоило бы. Потому что все они умерли. Это он знал лучше всего. В огне, как Касс, или от болезни, как Ренетт. Или от единственного акта непростительной жестокости, как миллионы детей на Галлифрее, когда он позволил себе поверить в существование некого высшего блага. Над ним нависла тень не одной только Ривер или кого-нибудь другого – то была тень их всех. Всех криков, убежать от которых Доктор не смог бы никогда. «Столько детей», – подумал он. Сколько еще людей ему предстоит спасти, прежде чем он решит, что наконец искупил вину за свое преступление?

Доктор вспомнил ночь, когда устроил в ТАРДИС погром и перебил все зеркала, какие смог найти. Какое бы лицо ему ни досталось, он знал, что не желает больше никогда его видеть. И вот, одно лицо спустя, он был все так же твердо уверен в этом.

Доктор направил ТАРДИС в воронку времени и посмотрел на центральную колонну, которая сверкала жгучим светом. Надо перестать думать, пока мысли не разорвали его на части. Что ему действительно было нужно сейчас, так это неприятности.