Что делать, раз уж сюда попали? И на том спасибо, что не на дне. Надо корабль чинить, да дальше путь продолжать. Пока корабль в порядок приводили, время шло, не одна неделя пролетела. За это время с людьми, что на острове жили, мы сдружились. Они себе странным словом «телугу» называют. Это примерно означает, что они все о себе знают. Может и знают, не мне судить. Но народ гостеприимный и радушный, хотя поначалу они нас принимать не хотели, избегали. Но вражды нет: они сами по себе, мы сами. А потом, со временем, как-то все потихоньку наладилось. Мы им товары купца-хозяина, что в трюме были незаметно таскали, они взамен рыбу, плоды разные. Мясцо кой-какое, только мало. На этих островах свиней разводят. Тощие! — поморщился Любомысл, — но какое-никакое а все ж мясо. У кого больше свиное стадо — то и богач. Козы на островах водятся, но ручных мало, за ними охотились. И вот был как-то у этих людей праздник. Они нас и пригласили на него. Но если бы мы знали, что это за праздник такой, то в жизни бы не пошли! — зловеще сказал Любомысл. — Телугу на этом празднестве жертвы нежити приносят! Им, чтобы спокойно в море выходить, да чтоб улов больше был, надо у морской нежити милость снискивать!
Тут Любомысл замолчал и хитро, с прищуром, глянул на раскрывших рты Борко и Милована. Перевел взгляд на кабанчика, что сиротливо лежал у печи. Кивнул на него головой.
— Вот такие там свиньи водятся, может чуть больше. Ну что рты пораскрыли? Закройте, ворона влетит! Вы, молодцы, вот что сделайте. Чтобы вам еще интересней слушать было, а мне, старому, рассказывать, давайте-ка, ступайте вниз. Там найдете бочонок с белой глиной. По прошлой осени точно стоял… А-а-а, да откуда вам знать! Вы тогда еще в отроках гуляли, ладно, сходите, в самом низу, у ворот поставлен. Заодно и лошадей посмотрите, лишним не будет.
Милован и Борко шустро кинулись вниз. После того, как молодцы распихали чеснок по щелям, ходить по сумрачным помещениям стало не страшно. Злой упырь не войдет — Любомысл знает, что делает…
— Зачем тебе глина, Любомысл? — с ехидством спросил Прозор. — Что замазать собрался? Остальные щели? — И подмигнул Добромилу: — Как думаешь, что наш дед еще удумал?
Княжич подмигнул в ответ и улыбнулся. Страшно, не страшно, но надо вести себя, как подобает воину. Вон, Велислав и Прозор чего только на своем веку не видели! И сегодня тоже беда пришла, а венды ведут себя так, что кажется, ничего не случилось. С такими друзьями никакая жуть не страшна! Подумаешь, упырь внизу ходил и Борко напугал. Добромил не будет так орать, воин должен быть смелым.
— Прозор, ну что ты над Любомыслом смеешься? — улыбнулся Велислав. — Он знает что ему надо, я и не упомню, чтоб когда-то вышло не так, как он сказал. Раз нужна ему глина, значит для дела. Верно, Любомысл?
— Верно, — согласился старик. — Сейчас ужин сготовим, вот для этого глина мне и понадобилась. Кабанчика в ней запечем. Прозору тоже попробовать дадим, чтоб впредь не смеялся.
— Да ладно, тебе, Любоысл, — засмеялся Прозор. — Ты же знаешь, я люблю с тобой спорить, всегда что-нибудь новое узнаю.
Борко и Милован принесли и сняли крышку с небольшого бочонка. Его наполовину заполняла светлая, с легкой синевой глина. Ею хорошо замазывать щели в печи: от жара она становится каменной. Любомысл продолжил наставления:
— Так, ребята. Рукава закатайте, берите кабанчика и его чесноком начинайте. Да не скупитесь!.. Ножом протыкаете шкурку и дольку туда. В то же место сыпьте перца немного. Учитесь… Да-а, лук еще начистьте, и во внутрь его, кольцами. Режьте, режьте лук, — он полезный, хоть и слезу вышибает. А я тут смотреть буду и поправлять, если что не так делать будете.
Любомысл отошел подальше от молодцев, орудующих ножами, полез в свою суму и стал неторопливо доставать из нее скляночки и мешочки со всякого рода острыми и пахучими приправами. Не добавив их в приготовляемое им блюдо, старик заранее считал его безвкусным и неполноценным. Что-то тихо про себя ворча, Любомысл отобрал нужное, присоединился к молодым дружинником и стал усердно начинать тушку пряностями.
— Эх, жаль травок не хватает, — тихонечко причитал старик, закатывая серые глаза и чмокая губами. — Знали бы вы ребята, какие травы в заморских краях растут! Без них и еда не еда, и мясо не мясо! Да, откуда ж их возьмешь, особенно в такую пору. У нас, у самих-то, зелень только-только пробилась. А когда еще в рост пойдет!
Вскоре, поросенок был набит и чесноком, и луком и пряностями из сумы Любомысла. Полюбовавшись, на дело своих рук, старик сдела еще пару проколов, вложил в них чеснок и сдобрил перцем и солью. Отступив назад, полюбовался и крякнул: «Хорошо!» Затем велел обмазать тушку глиной:
— Мажьте, мажьте! Да не небрежно — абы как, а любовно, — как женщину! Тогда он замечательный скус заимеет. Все зависит от того, как обмажете. Ни единой щелочки остаться не должно.
При этих словах Прозор гулко захохотал, казалось, затряслись даже стены. Ему вторил Велислав. Добромил ничего не поняв, улыбался, а Борко и Милован надулись.
— Да ты смеешься над нами, Любомысл. Какой вкус от глины?
— Какой, какой… — пробурчал Любомысл, залучившись глазами и усмехаясь. — Особый вкус, сами почувствуете. За уши не оттащишь. Да глину-то в шерсть вмазывайте, да побольше! Когда корку отдерете, так щетина на ней и останется. Понятно?
— Чего уж тут не понять, Любомысл? Ясно. Делали так со всякой дичью, у птиц перья хорошо отлипают. Только вот порося не обмазывали, и чесноком с травами его не начиняли. Проще на костре.
— Хе-хе, — ухмыльнулся Любомысл. — Сырым съесть еще проще, дело нехитрое. А вот когда отведаете, что сделали, так другого уже не захотите
ebooksa