Возрожденное орудие

Он снова попятился, не потеряв равновесия, чему сам изумился. (Растворимый солдат: просто добавь воды.) Повторил маневр снова.

И снова.

И…

– …необратимые повреждения, если вы сами себя контузите! – кричала Опайра. – Не говоря уже о том, в какой бардак придут ваши мозговые клетки!

Ну да. Такова была идея. Он не мог блефовать. Те, кто за ним следит, смогли бы это определить. Точнее, он надеялся, что смогли бы, потому что в противном случае его действия не имели смысла. Ну что ж, возможно, будет поучительно взглянуть на работу медотсека с точки зрения пациента.

Джедао снова поднялся на ноги…

Он скорее услышал, чем увидел, как барьер отключился: как только он достиг его, раздался гул и изменилось давление воздуха. Он воспользовался иным чувством: кто-нибудь пришел? На самом деле, да. Опустив голову, он развернулся и бросился в атаку.

– Ой, змеетрах! – вскричала новоприбывшая, когда Джедао сбил ее с ног.

«Ха, – подумал Джедао. – Я тоже не знал, что умею так делать».

– Сэр… я имею в виду, Шуос, вы под аре… ой!

К тому времени он уже миновал новоприбывшую, приземистого офицера доктрины. Эмблема в виде волчьей головы на ее груди указывала на то, что она из фракции Рахал. Еще один человек, с которым Джедао был бы не прочь поболтать. Но теперь, когда он сбежал, у него не было никаких причин задерживаться.

Несмотря на упрямое нежелание аугмента говорить с ним, в голове Джедао развернулась карта, когда он положился на иное чувство. Теперь он не только знал, где что находится на сдвигмоте, но и ощутил местоположение всех его обитателей. Движения отдельных людей были столь же отчетливы, как спектры звезд в вечном небе. Более того, он чувствовал движения других мотов роя, словно они танцевали на поверхности его черепа.

Или он все-таки сходит с ума. Но Джедао мог замереть и осмыслить эту информацию либо воспользоваться ею, прежде чем застигнутая врасплох Рахал остановит его. Он выбрал последнее.

Джедао нырнул в закрывающиеся двери, которые распахнулись при его приближении. Да уж, удобная функция безопасности. Затем его занесло влево, он пробежал по унылому отрезку коридора, окаймленному отталкивающими гобеленами с изображением колеса гекзархата, снова повернул налево и едва не врезался в лифт. Он гадал, станет ли переменная планировка проблемой, но она, похоже, не была активна в этом отсеке. Джедао не сомневался, что это как-то связано с его отключенным аугментом.

Как ни странно, Рахал его не преследовала. По крайней мере, он не слышал ее шагов позади. Но она предупредит командный центр о его побеге, если уже не сделала этого.

В этот момент необъяснимое иное чувство подвело его. Не потому, что ошиблось, – никто не занимал лифт и не ждал его вместе с Джедао, – а потому, что не учитывало такие вещи, как коды лифта. Аугмент должен был передавать их от имени Джедао; еще одна вещь, о которой он никогда раньше не думал. Он оказался отрезан от остальной части корабля.

Ладно, этот путь не годится. Значит, ремонтная шахта? Он не мог вспомнить, требовались ли и там коды доступа. Но это все равно лучше, чем оставаться здесь, в тупике.

Он вернулся обратно к перекрестку и пошел по коридору, изгибающемуся в противоположном направлении. Миновав несколько таинственных дверных проемов – его чувство пространственности ничего не говорило о назначении комнат, только позволяло осязать беспорядочное распределение масс, которое он не мог перевести в визуальные образы, – Джедао обнаружил шахту технического обслуживания. Он никогда не видел, чтобы кто-то, кроме сервиторов, пользовался ими. Инженерный отдел всегда присылал ему отчеты, собранные из записей сервиторов. К счастью, тот, кто создал мот (Куджен?), позаботился о том, чтобы в шахте мог разместиться человек. Похвальная предусмотрительность: что, если мот нуждается в срочном ремонте, а сервиторов нет?

Джедао размял руки и начал карабкаться вверх. Он подавил внезапный приступ паники от ощущения, что стены смыкаются вокруг него, хотя это было не так, и справился с клаустрофобией. Таинственная внутренняя карта связывала его с миром за пределами шахты и вселяла иллюзорную уверенность, что он не умрет в одиночестве.

Руки и ноги протестовали против непривычного напряжения. Боль была отличным способом отвлечься от ситуации. Менее приятным отвлечением было его внутреннее осознание мотов, составлявших рой. Он чуть не потерял равновесие несколько раз, вникая в их маневры. Хотя у него не было проблем с распознаванием формаций и модуляций между ними на тактическом субдисплее, к этой непрошеной проприоцепции было трудно привыкнуть.