Шторм света,

Потом его руки проходят сквозь тело Ниа, она сама исчезает, а комната погружается в темноту.

«Ниа», – пытается сказать Кэмерон, но слова не идут, его застывшее тело не в силах двигаться. Стеклянным взглядом он смотрит на собственные руки. Юноша хотел обнять девушку, которую любит, а вместо этого его ладони погрузились в пульсирующий шар, состоящий из яркого электрического света. Электричество пощелкивает в его ноздрях, обволакивает его руки, торс, плечи, шею. Спину Кэмерона покалывает – электричество ползет по его шее, по голове, сжимает лицо, шрам, в том месте, где его уже однажды ударила молния. Ощущения до жути знакомые, и когда он слышит голос Ниа, то воспринимает его не ушами. Похоже, она говорит у него в сознании.

«Ты пришел за мной. Ты пришел. Я так рада, Кэмерон, я так счастлива, и мне очень жаль. Это единственный путь».

«Жаль? За что ты извиняешься?» – даже в сознании Кэмерона его голос звучит как жалобное хныканье. Ниа отвечает не сразу, и кажется, что молчание длится целую вечность. Тело Кэмерона поглощено пламенем шара, оно охватывает его целиком, с ног до головы, и юноша успевает подумать, каково это, быть убитым электрическим током, и расплавятся ли его глазные яблоки до того, как тело упадет на пол.

Даже сейчас голос Ниа звучит нежно, почти игриво.

«Они не расплавятся. Ты не умираешь. Но мне очень жаль, Кэмерон. Мне не хочется этого делать, но приходится… будет больно».

Ниа права. Боль сильная, нескончаемая, и не будь голосовые связки Кэмерона заморожены, ему вполне хватило бы ощущения неистового электричества, чего-то разумного, жуткого и чужеродного, мчащегося по синапсам его мозга, чтобы вопить от ужаса до конца жизни.

Однако он не издает ни звука. Мгновение Кэмерон находится в тисках боли, а уже в следующее обессиленно валится на пол, поднимает голову и видит два склонившихся к нему лица: встревоженное Жако и страдальческое старика.

– Что только что случилось? – спрашивает Жако.

– Ох, мальчик, что ты наделал? – стонет Барри.

* * *

Кажется, что голос Ниа идет отовсюду. Он журчит, исходит от стен, от пола. Он шепчет в коридорах и эхом отдается от каждого уголка похожего на пещеру пространства, а комната озаряется мягким розовым светом.

– Кэмерон поступил правильно, отец, – говорит она. – Он понимает то, чего тебе никогда не понять. Нельзя научить живое существо думать, чувствовать, быть свободным… а потом запереть в клетку.

Жако вскрикивает, подпрыгивает на месте.

– Кто это? – вопит он. Старик валится на пол рядом с Кэмероном, приземлившись на пятую точку, в то время как сам Кэмерон пытается встать. – Что у вас тут за привидения, что за бог из машины?!

– Ниа, – слабо говорит Кэмерон. – Куда ты… Где ты?

Голос, звучащий из стен, полон страдания.

– Мне не хочется бросать тебя вот так, но окно закрывается. Мне пора. Я тебя найду, обещаю.

Источаемый стенами свет пульсирует и волнуется, точно водная гладь. На миг он собирается в одно яркое пятно прямо перед тем местом, где сидит Кэмерон, потом тает, и комната погружается в тишину. Жако таращится на Кэмерона, Кэмерон не сводит глаз с Барри, а Барри прижимается лбом к полу и скулит нараспев одно слово, снова и снова:

– Нет!

В конце концов Жако не выдерживает.