— Человек ты мой… — начал я, но какой-то маленький остаток тормозящих инстинктов помешал мне продолжать.
— Да? — он сделал ошибку, вызвав меня на продолжение.
«Дистанцию! Дистанцию! На всякий случай соблюдай дистанцию», — мысленно приказал я себе и сдержанно поинтересовался: — Что ты имеешь в виду, обвиняя ее в ренегатстве?
— О, давай больше не будем об этом говорить! — попросил меня Рендел.
Потом вдруг засмеялся. Я не мог не откликнуться — и засмеялся сам, тотчас же испытав неописуемое облегчение. Мы оба одновременно вздохнули полной грудью. И опять засмеялись. У меня даже голова закружилась от дружелюбия.
— Как тебе здесь? — по-свойски спросил меня он.
— Хреново, — по-свойски ответил ему я.
— Увы! И я не надеюсь, что переселение изменит что-то к лучшему. Наоборот. А ты что думаешь об этом?
— Считаю, что это предательство! — с энтузиазмом ответил я. — Проявление жалкой соглашательской политики!
— Увы, увы! И я такого же мнения. Но что делать, комиссар? Как противостоять?
— Не знаю.
— А не собираешься ли попытаться?
Какой ясный, обдуманный, целенаправленный вопрос! «Не собираешься ли» и прочее. Да, Рендел не дурак. Но и я тоже.
— Нет! — отрезал я. — Не собираюсь.
— Ага… Значит, я неправильно истолковал некоторые твои поступки.
— Какие, Рендел? Какие? Да с тех пор, как я прибыл, у меня вообще нет времени на поступки. У меня его отнимают восходи, деревья и «скалы», и люди здесь.
— А в звездолете?
— Что…
— Там кто-нибудь отнимал у тебя время? Или у тебя его отнимал не кто-то, а нечто?
— У меня создалось впечатление, что ты сам не понимаешь своих намеков, — сказал я. — А в таком случае, зачем их делаешь?