Внезапно он замолкает.
– Забыл слова? – издевательски спрашиваю я.
– Я хотел сказать, что у тебя отвратительный упрямый характер, моя девочка…
– Ты это уже говорил.
– И я бросаю тебя…
– Перестань.
– Прости, что так вышло. Но дальше… Ты сама… – произносит он и замолкает, так и оставшись лежать на песке с запрокинутой головой.
Я бросаюсь к нему, но пульс на шее уже не прощупывается. Попытки завести сердце ни к чему не приводят. Я раздосадовано в последний раз бью в грудь напарника:
– Сука! Всё-таки ты сделал это… Сука…
На глаза наворачиваются слёзы, и в этот раз я не пытаюсь их сдержать, как обычно. Что-то внутри позволяет мне сейчас плакать. Какое-то время я сижу рядом, прижав к себе колени руками, и смотрю в пустоту. Солнце начинает опускаться к горизонту. Нужно собраться и идти, чтобы добраться до базы до темноты.
Я поднимаюсь и, пройдя сотню метров, всё-таки оборачиваюсь к бархану, за которым по-прежнему лежит неподвижное тело.
– Hit the road, Jack…
* * *
6:42. Я просыпаюсь. Чувствую, что физически полностью отдохнула, но так и не смогла избавиться от надоедливых эмоций. Тревожность постепенно нарастает вместе с чувством голода. Я готовлю себе большой кофе с сахаром и молоком и наполняю ванну.
6:57. Я пью кофе, лёжа в горячей воде и пушистой ароматной мыльной пене. Почему не бодрящий душ? Почему не зелёный чай? Была ли у меня свобода воли, чтобы сделать всё так, как обычно? Или, наоборот, для того, чтобы всё изменить? Или все мои действия просто определены моим внутренним состоянием, которое я не могу проанализировать?
– Чтобы на это сказала ты, сестрёнка?
И чтобы на это сказал Сартр? И почему я вообще обо всём этом сейчас думаю? Скоро я буду разговаривать с воображаемыми друзьями. Я превращаюсь в шизофреничку? Определённо, я контролирую себя намного хуже, чем обычно. Может, всё дело просто в случайных событиях, которые меняют привычный уклад? Как, например, случайно услышанный шум драки за дверью…
Или стук в дверь… Кто-то действительно стучит в дверь, и это возвращает меня к реальности. Странно, я уже заранее знаю, кто это, но всё равно спрашиваю:
– Кто?!
– Это я, – слышу я в ответ из-за двери голос Жан-Пьера.