– Сначала покажи.
– Нет, это слишком долго. Я передам тебе решение в письменном виде.
Когда тюремщик принес то, о чем его просили, новый товарищ по камере заботливо перевязал Маккиннона, ни на минуту не переставая болтать:
– Линялый Мэйги – так меня все зовут. А твое какое имя, дружище?
– Дэвид Маккиннон. Извини, я не расслышал – как ты себя назвал?
– Линялый, – повторил он и с усмешкой добавил: – Но ты не подумай, что это то самое имечко, которое мне дала мама. Это скорее профессиональный довесок к моей застенчивой и скромной натуре.
Маккиннон удивился:
– Профессиональный довесок? А какая у тебя профессия?
Мэйги был явно огорчен вопросом.
– Ну ты даешь, – сказал он, – я же
Мэйги был благодарным слушателем, а Маккиннон рад случаю излить кому-нибудь свои беды. Он всеми красками расписал, как решил, что лучше отправиться в Ковентри, нежели подчиниться решению суда, и как, не успел он сюда приехать, его схватили и опять потащили в суд.
Мэйги кивнул.
– Ничего удивительного, – сказал он. – «Таможенник тогда работает неплохо, когда в душе он жулик и пройдоха».
– А что будет с моим имуществом?
– Его продадут, чтобы оплатить пошлину и штраф.
– Интересно, а что останется на мою долю?
Мэйги так и уставился на него:
– Останется? А чему там оставаться? Тебе еще, надо думать, придется оплатить судебные издержки…
– А это что еще за штука?
– Это такое мудрое изобретение, когда приговоренный оплачивает собственное наказание, – коротко, но туманно объяснил Мэйги. – В твоем случае это значит, что, когда через десять суток твой срок истечет, ты все еще будешь должником суда. А следовательно, тебя закуют в кандалы и заставят работать за доллар в день.