В этом он был несправедлив к старику; он недооценил милосердие Нельсона, а не его преданность «науке». Однако следует отдать Хью должное: если бы ставки не были так высоки, он, наверное, предпочел бы умереть, чем разбить сердце своего благодетеля, – ведь он был романтиком, способным на дурацкие поступки.
В конце концов визит стал слишком тяжел для них обоих, и старик поднялся.
– Могу я что-то сделать для тебя, сынок? Тебя хорошо кормят?
– Вполне, спасибо, – солгал Хью.
– Тебе что-нибудь нужно?
– Нет… разве что немного табаку. Я так давно его не жевал.
– Об этом я позабочусь. Может, хочешь повидать кого-нибудь?
– Но мне казалось, что ко мне не пускают посетителей – обычных посетителей.
– Верно, но я думаю, что мог бы добиться послабления. Только обещай мне, что не будешь говорить о своей ереси, – с тревогой добавил он.
Хью лихорадочно размышлял. Появился какой-то шанс. Дядя? Нет, они хорошо ладили, но никогда не понимали друг друга – а теперь стали и вовсе чужими. Ему никогда не везло на друзей; Эртц, например, считался его другом, а чем это кончилось! Тут он вспомнил своего деревенского приятеля, Алана Махони, с которым играл еще мальчишкой. Правда, он почти не видел его с тех пор, как стал учеником Нельсона. И все же…
– Алан Махони все еще живет в нашей деревне?
– Ну да.
– Я бы хотел увидеться с ним, если он согласится прийти.
Алан пришел, нервный, смущенный, но, очевидно, обрадованный встречей с Хью и сильно расстроенный тем, что Хью приговорили к Путешествию. Хью похлопал его по спине.
– Молодец, – сказал он. – Я был уверен, что ты придешь.
– Конечно, я пришел, как только узнал, – ответил Алан. – Только в деревне никто не знает. Думаю, даже Свидетель не знает.
– Что ж, ты здесь, и это главное. Расскажи, как ты живешь. Женился?
– Хм-хм, нет. Да что обо мне говорить – только время тратить. У меня ничего не происходит. Но как, во имя Джордана, ты попал в такой переплет?
– Я не могу об этом рассказывать, Алан. Я обещал Лейтенанту Нельсону.
– Старина, какие обещания, когда речь идет