Горничная закрутила головой по сторонам.
— Дама — это ты, — вздохнув, пояснил англичанин. — Ты не должна тащить меня за собой. Задавать направление — моя прерогатива, а ты расслабься и двигайся в такт. Несложно ведь. — Как это — расслабиться?
— А ты разве не умеешь?
— Никогда не пробовала.
— Выдохни и подумай о чем-нибудь приятном.
— О деньгах? — предположила Эвике.
— Это все, о чем ты можешь думать? — огорченно спросил Уолтер.
— Нет, но это самое приятное. Вы же так велели.
— Черт с тобой, думай о шелесте ассигнаций. Ты, кстати, уже открыла банковский счет?
— Да, сегодня утром. Теперь все будет хорошо, что бы ни произошло.
И лицо девушки засияло мягким светом, теплым словно погожий осенний день.
— Гм. Я что, нанялась тапером, чтобы обеспечивать аккомпанемент вашей беседе? — позвала Гизела, ударив по клавишам из слоновой кости. — Танцуйте же наконец!
А служанке и впрямь удалось расслабится. Теперь движения сделались сделались мягче и непринужденней, и наши танцоры, почти невесомые, заскользили по зале, поминутно кружась.
— Не смотри себе под ноги, Эвике.
— А если упаду?
— Я удержу тебя.
— А на что ж мне смотреть?
— Смотри мне в глаза, — предложил Уолтер.
— Ой, да ну как-то…
— Тебе… тебе неприятно, да?