Конец здравого смысла,

22
18
20
22
24
26
28
30

— Историческая минута, — не удержался Марч.

— Милый друг, — заметил Лавузен, — история большое жульничество, но не всякое жульничество история. Кстати, Марч, ты что-то записываешь в блокнот для потомства, ну, так пусть эта сцена будет называться: «Ловкость английского дипломата», — читатели любят фантастические рассказы.

* * *

Вечер. Какие-то люди. Марч не понимал. Улицы, дома, Лондон — все это слилось. Мимо несущегося мотора вспыхивали костры пылающих ресторанов, мелькал алебастровый профиль полисмена, в глазах Марча качался фонарь герцогского особняка. Забившись в угол автомобиля, Марч знал, что ничего не существует, а если дотронуться до Лавузена, то этот человек рассыплется как сон.

— Пройдемся немного, — Лавузен взял Марча под руку, — признаюсь, герцог ошеломил меня.

Перед глазами Тауер-бридж.

На минуту они задержались, вглядываясь в дымчатые блестки Темзы.

Скрипели бесчисленные лодки. С парусников неслись песни запоздалых гуляк. Суда, баржи спали, свернув крылья парусов.

У спуска, где обычно днем располагаются художники пастелью, дорогу им преградил человек в широкополой шляпе.

— Будьте любезны, сэр, не укажете ли вы, как попасть на Чаринг-кросс?

— Это нужно трамваем, — ответил Лавузен.

Мужчина приподнял шляпу. Марч слегка вскрикнул. Лавузен с удивлением обернулся к нему.

— Что с тобой?

— Знаете ли, кто это был?

— Лондонский нумерованный нищий!

— Не то, совсем не то! Скорее, Лавузен, или мы погибли, за нами следят люди герцога.

Туман проглотил сперва их спины, потом шаги и облизнулся белым языком. Луна задумчиво водила пальцами лучей по спинке Темзы, чуть вздрагивающей во сне, едва шевелящейся.

Глава пятая

Надутое небо грузным полотнищем повисло над Лондоном. Желтые фонари маслянистыми пятнами плавали в тумане. Массив тумана пластами, глыбами ложился под ноги. Робкие фигуры чиновников, скрюченные порывами ветра, напоминали людей, случайно уцелевших в городе, отравленном газами.

— Это вы, мистер Рекс?

— Да это я, сэр Альби. Доброе утро! Какой ужас, не правда ли?