На самом деле

— Ой, да какая там «нобелевка»? — отмахивался Писатель. — Я тут совсем мало писать стал, если совсем уж честно говорить. Так, наброски какие-то, глубоко в стол. А в сеть выложить, так сам ведь видишь — нет у нас тут Интернета. И много чего еще просто нет. А им, кстати, и не надо ничего такого, говорят. А ты мне — «нобелевку», «нобелевку»… Тут не творчество, понимаешь, не просто так жизнь. Тут — самая настоящая борьба за существование. Каждый день, фактически — борьба.

Они опять погуляли, нагуливая аппетит и перебрасываясь словами, которых становилось все меньше и меньше.

Потом, как-то совершенно случайно, уже на кухне за ужином и душевным разговором Писатель спросил, стеснительно покашливая в кулак, надолго ли друг к ним. Чтобы, мол, время свое точно рассчитывать. У него, у Писателя, всего два выходных. Завтра вот с утра — картоху сажать сказано, гряды распашут. А послезавтра уже в школу — вести свои уроки. Весна, понимаешь, скоро у них экзамены начнутся, и срывать выполнение учебного плана просто никак нельзя. Будем с учениками билеты учить, готовиться.

— Ты извини, — сказал после ужина Доктор. — Но мне уже просто пора. Меня ведь отпустили-то на один день всего. Сказали — езжай к другу, подыши свежим воздухом, отдохни там денек, отоспись… Вспоминали тебя, кстати, приветы вот передавали. Ну, ты сам видел их приветы.

— Ну, да, ну, да… Спасибо всем отвечай от меня. Передавай, значит… А я тут вот, учу, значит, так и скажи всем…

— Ты пиши уже что-нибудь, что ли. А то пропал совсем. Как и не стало.

— Да я честно пытаюсь иногда. Не выходит у меня никак, чтобы сесть и совсем отвлечься от всего. Кстати, а как же ты обратно? Ночь же на дворе скоро.

Доктор позвал с собой на зады, развернул там свою сумку, как-то хитро ее приладил, что стала она горбом над головой, понажимал кнопки на больших квадратных часах, улыбнулся, махнул на прощание другу и исчез в яркой голубой беззвучной вспышке, от которой залился лаем соседский пес, кидаясь всем телом на забор.

— Чо было-то, Петрович? — спросил с высокого крыльца курящий на воле сосед. — Сверкало-то чо там у тебя?

— Да вот, друг мой домой улетел. Прокол пространственно-временного континуума, понимаешь ли. Открытие такое мирового значения.

— А-а-а… Прокол, значит. До чего дошел прогресс… Так ты насчет картохи-то не забыл ли? Утром, смотри, не проспи. И еще, Петрович, как за хлебом свежим пойдешь, так возьми на нашу долю две буханки, ладно? А то пахать-то мне до вечера придется, так просто не успею.

— Договорились. А ты своей-то не нальешь мне прямо сейчас? А то что-то вот настроение какое-то не такое… А твоя, помню, хороша была.

— Настроение — это ты верно. Друг ведь уехал. Ну, пошли, Петрович, за друга твоего выпьем. Пусть у него все получится. Но выпьем по чуть-чуть, — погрозил сосед корявым пальцем. — Завтра же с утра на картоху!

Расскажи мне про войну

— Ба! А ты войну помнишь?

Она вообще-то ему не бабушка, а прабабушка, но Димка называет ее просто — «ба». Бабушка всю его маленькую жизнь всегда была где-то рядом. Когда он ходил в детский сад, и его поднимали темным зимним утром с ревом и полным нежеланием двигаться, ба была рядом, и как-то быстро успокаивала его. По голове погладит, в мокрую от слез щеку поцелует, что-то расскажет смешным щекотным шепотом прямо в ухо о своих волшебных снах, потом покажет, как завязывать шнурки разными способами, затормошит всего. Он и не заметит, а уже у двери стоит, собранный полностью, одетый и с пластиковой лопаткой в руке.

Когда Димка пошел в школу, то по утрам всегда встречал его теплый свет на кухне, горячее вкусное какао, горячие оладушки, посыпанные сахарным песком или сладкая рисовая каша. И бабушка, сидящая в уголке и вяжущая крючком бесконечные половички или салфетки.

А вечером, когда он, нагулявшись, прибегал замерзший с улицы, его ждал вкусный ужин и долгий неторопливый уютный разговор. Бабушка никогда не допрашивала, как некоторые взрослые. Она сама рассказывала что-то, но так, что он тут же перебивал и начинал взахлеб рассказывать свое, свежее, сегодняшнее, пока не забыл.

Димка знал, что бабушка — на самом деле прабабушка. Она бабушка папы. А папа с мамой сейчас в командировке. Димка уже большой, и родители снова стали ездить в командировки. Еще у него есть другая бабушка, которая мама папы, но она живет в другом городе, далеко, и приезжает только в гости. Поэтому ба — главная в их доме.

— Ба! Про войну! Расскажи мне про войну!