— Ура! Война! — кричали на улице соседские мальчишки, братья Петька и Сашка. Играли, наверное. Мальчишки всегда в войну играют.
А в селе вдруг стало как-то тихо-тихо.
…День рождения вечером так и не праздновали. Обидно.
— …Маленькая была тогда еще, глупая…
— Ба, так ты в войну, выходит, даже меньше меня была, да?
— Меньше. Третий класс только закончила. У нас тогда семилетка в селе была.
— А я уже в пятом!
— Вот Коля, брат мой старший, тогда как раз седьмой закончил.
— А на фронте ты была? Немцев видела?
— Была, выходит.
— А кто тебя взял на фронт? Ты же маленькая тогда была?
— Меня никто и не брал. Это фронт сам к нам пришел. Прямо домой к нам.
— Сам пришел? Как в компьютере, что ли? Как в сказке?
Папа ушел на войну. Провожали его только Нюрка с мамой. Бабушка была уже старенькая, и в Сталинград ей было добраться тяжело, дедушка возился в огороде и смотрел за домом, дядя Толя работал на заводе, а Коля как раз тогда пошел на курсы трактористов. Он хотел вообще-то записаться на курсы водителей, но туда принимали только после девятого класса.
На площади у военкомата было много пьяных. Женщины плакали. Папа обнял маму, потом подкинул Нюрку вверх, поцеловал и побежал в строй.
Домой он пришел только в сорок шестом, под осень уже. И потом почти ничего не рассказывал про войну. Почти ничего…
Лето в тот первый год было жаркое. Днем мама с Нюркой занимались разными огородными делами.
От папы пришло одно письмо, свернутое треугольником. С синим штампом сбоку. А потом писем больше не стало. Мама плакала ночью, а днем работала, потому что надо было много продуктов на зиму заготовить, чтобы всю семью кормить. С рабочей карточкой остался один дядя Толя. Он вставал рано утром и уходил на завод. А приходил, уже когда темнело. Коля тоже работал — на комбайне в колхозе. На трактор его пока не пускали самостоятельно. Он возвращался домой поздно и очень грязный — весь в пыли и соломе. Мылся у колодца и сразу ложился спать. Он тогда хорошо поработал. Осенью к дому он приехал на телеге с мешками — это выдали зерно в колхозе за работу.
Одна, получается, Нюрка оставалась с мамой. Поэтому ей было скучно и трудно. Бабушка просто сидела на кухне или на солнышке, выставив стул, а мама все время что-то копала, окучивала, подвязывала, поливала.
И тогда Аня придумала себе друга. Вернее, он сам как-то так вдруг придумался. Когда она забилась за курятник, обиженная на весь свет и даже на маму, которая не отпускала играть на улицу, он сам вдруг взял и придумался. Как будто есть такой мальчишка, почти как старший брат. Не как Коля, а помладше, чтобы с ним можно было играть, и чтобы он все же был чуть старше. Старший брат — это такое… Когда он есть — это здорово.