Сотканный мир

– Да.

Шэдвелл кивнул. Шли томительные секунды. Никто не шевелился. Потом в здание ворвались убийцы и четверо? их товарищей – стрелковое звено из шести человек.

– В последний раз обращаюсь к вам, – сказал Шэдвелл, пока стрелки занимали места, – не противьтесь мне.

На лицах советников читалось недоверие. Они прожили жизнь в мире чудес, но здесь происходило нечто, превосходящее даже их понимание. Только Мессимерис спросил:

– Кто такой Шэдвелл?

– Один торговец. Его уже давно нет.

– Нет, – объявил старил. – Ты Шэдвелл.

– Говорите, что хотите. Только склоните передо мной головы, и я помилую вас.

Никто по-прежнему не двигался. Шэдвелл взял пистолет у ближайшего стрелка и подошел к Мессимерису. Их разделяло не более четырех ярдов: на таком расстоянии не промахнулся бы и слепой.

– Я повторяю: склоните головы.

Некоторые члены Совета, наконец, поняли серьезность ситуации и нерешительно подчинились требованию. Однако большинство осталось стоять.

Шэдвелл понимал, что на карту поставлено все. Или он нажмет курок и завоюет себе мир, или останется жалким торговцем. Он вспомнил, как стоял на холме и глядел на раскинувшуюся под ним Фугу. Это воспоминание придало ему силы. Он нажал на курок.

Пуля вошла в грудь Мессимериса, но он не упал. Шэдвелл выстрелил второй раз, потом третий. Все пули попали в цель, но старик продолжал стоять.

Шэдвелл спиной ощутил прошедшую по его людям волну паники. Почему он не умирает?

Он выстрелил еще раз. Жертва сделала шаг вперед и подняла руку, словно пытаясь выбить оружие из рук убийцы.

Это движение окончательно вывело одного из шестерки из себя. С пронзительным криком он открыл огонь по толпе. За ним и остальные начали стрелять, чтобы любой ценой избавиться от устремленных на них обвиняющих взглядов. Зал моментально затянуло дымом.

Шэдвелл смотрел на того, в кого он стрелял. Мессимерис постоял еще секунду, потом рухнул вперед. Это не отрезвило убийц: они продолжали стрелять. Несколько советников пали на колени, склонив голову перед Шэдвеллом, другие попытались спрятаться по углам, но большинство полегло на месте, даже не пробуя спастись.

Все кончилось так же внезапно, как и началось.

Шэдвелл отбросил оружие и посмотрел на то, что было перед ним. Он никогда не питал пристрастия к скотобойням, но Бог должен быть выше брезгливости. Это человеческое качество ему тоже предстояло подавить в себе.

И это ему удавалось. Груда лежавших перед ним тел впечатляла его не больше, чем куча мешков с мукой. Только повернувшись, он почувствовал дрожь. Он вспомнил последнее движение Мессимериса, его поднятую руку. Старик требовал платы.