Нора продолжала гневно распекать ОМОН за учиненный беспорядок. Вполне по-генеральски, будто командовала захватом именно она. Поднявшийся на третий этаж Окунев подбежал к Веронике и помог ей встать. Поддерживая ее под мышки, прислонил к стене и заглянул в глаза:
— Ну, как ты? — в горячке перешел на «ты». — Он тебя не обидел?!
Вероника скосила взгляд на распластанного «курьера», возле которого замерли два омоновца с автоматами.
— Не-а. Пальцем не тронул. Миллион пообещал.
И всхлипнула, увидев Лорхен и Нору, протискивающихся мимо омоновцев на лестничную клетку. Бросилась, припала к теплой груди Лоры, над ухом сочувственно заохала, залопотала Нора…
Мимо обнимающейся троицы подружек проходили соседи, видимо на момент задержания преступника останавливаемые полицейскими на первом этаже. Толстая Ольга Павловна, с трудом карабкающаяся на свой четвертый этаж, задержалась. Оглядела заполненную бронированными мужиками площадку и заинтересованно вытянула шею к квартире Лорхен:
— А чего тут у вас творится-то?
— Вора поймали! — рявкнула Нора. — Ограбить нас хотел!
— Ага, ага, — пробормотала Ольга Павловна, пожалуй ничуть не удивляясь. Вызывающее благосостояние Лорхен — притча во языцех.
Вероника благодарно шмыгнула носом и уткнулась в плечо Норы.
Через пятнадцать минут, уже в своей квартире, Ника указала подрагивающим пальцем на один из мобильников, лежащих на журнальном столике среди извлеченных из карманов «курьера» предметов:
— Вот по этому телефону ему звонил какой-то Карабас-Барабас. Или Мориарти.
— Мориарти? — деловито уточнил следователь Захаров.
— Да, Юрий Геннадьевич. Он так назвал собеседника, когда я поинтересовалась, кто звонил. И мне показалось… он этого человека боится, очень.
— Интересно, — пробормотал Геннадьевич и двумя пальцами приподнял за край пластиковый мешочек с запакованным в него мобильным телефоном.
Вероника перевела взгляд на «курьера». Ушедшего в глухую оборону и отказавшегося сообщить, как его зовут.
Вор, закусив губу, посмотрел на Нику и хмыкнул, словно сказал: «А я тебя недооценил, голубушка». Выражения «жаль, что я тебя не прихлопнул» в его взгляде точно не было. Только сожаление и досада на себя самого: недооценил, но это только
С головы «курьера» исчезла синяя бейсболка, делавшая его лицо простецким, усеченным. Обнажившийся высокий лоб преобразил преступника. «Курьер» вызвал у Вероники странную ассоциацию с расстроенным профессором, чьи ожидания не оправдала круглая отличница, напрочь завалившая дипломную работу.
— Опять нам с тобой, Ничка, полы у тебя драить, — вздыхала Нора, доливая чаю в чашку Вероники.
Троица подружек сидела уже в уютной кухне Лорхен, на удобных мягких стульях с шелковой обивкой. Вокруг витали ароматы лазаньи, на привередливый взгляд кулинара Полумятовой — совершенно шедевральной. Оставалось только удивляться, как Нора исхитрилась ее не пересушить или вообще не сжечь, оставаясь вездесущей понятой, ругающейся с натоптавшими омоновцами, с суровым следователем Захаровым…