На сытую Нику навалилось дежавю: все это уже было, было. Чай, разговоры, ворчанье милой Норы…
Круг замкнулся? Или это очередной виток спирали?..
Словно поддерживая ее настроение и мысли, Нора продолжила бубнить:
— Прям наваждение какое-то, девочки! Все шляются и шляются! В ботинках. Может, попа вызвать, а? Пусть квартиры наши окропит… помолится за грешниц.
— Уж ты-то нагрешила, — усмехнулась Лорхен, потягивающая коньячок. Поставила бокал на столик и покрутила головой. — А вообще, Ничка, интересную тенденцию я наблюдаю в последнее время… Вокруг тебя прямо-таки множатся интересные мужики.
— Это которые же? — заинтересовалась Нора. — Один понятно, кто. А дальше?
— Ну… вор этот… очень интригующий мужчина. Я бы сказала, содержательный.
Вероника сохранила молчание, Нора язвительно отмахнулась:
— Да ну тебя! Нашла тоже… содержательного каторжанина. Замуж тебе, Лорка, пора! В четвертый раз.
Обреченно вздохнув, домработница пододвинула к Веронике тарелочку с тарталетками, на
Вероника мысленно ее поддержала, взяла со стола свой недопитый бокал с коньяком, покрутив его перед глазами, предложила тост:
— Давайте, девочки, выпьем за все в порядке. За то, что все, наконец, закончилось.
— Лучше сплюнь, — посоветовала жующая тарталетку Нора. — В прошлый раз за это уже чокались — не помогло.
Вероника поплевать не захотела. Как оказалось — зря.
Эпилог
В конце сентября по Москве гуляло бабье лето. Прекрасная погода выгнала из головы кошмарные воспоминания, да и работы было — завались. Сентябрь отличное время для свадебных церемоний, еще тепло — невесты успевают, не замерзнув, пощеголять открытыми плечами и глубокими декольте. Овощи и фрукты, что тоже греет душу, идут на стол прямиком с российских грядок. Студенты и отпускники успели вернуться с курортов… Закономерное стечение факторов, короче говоря.
Угнанный «фольксваген», что порадовало, Веронике вернули практически моментально. «Курьер», как оказалось, не особенно его и прятал — перегнал на соседнюю улицу, в закуток возле поставленного на капитальный ремонт дома и попросту накрыл его брезентом. Сережа, приехавший передавать машину, сказал, что там, за штабелями стройматериалов, фолькс мог простоять до самой зимы, никто бы и не чухнулся — рабочие почему-то думали, что это машина приятеля их бригадира.
Возвращение автомобиля, без всякого преувеличения, выбило из Вероники слезу благодарности. Она и на машине еле-еле успевала поворачиваться, металась по городу, словно белка.
В понедельник наконец-то выдалось затишье. Ника отдраила квартиру тети Тани, а не только ее кухню. Пришла к себе, сварила кофе и села у подоконника на уютной, пусть и куцей кухне. Расслабленно таращилась в окно.
Ускользнувшее за соседний дом солнце еще цепляло верхушки тополей и нежно золотило ветки. Во дворе кричали дети, бегающие вокруг горки и песочницы. За работу приниматься только послезавтра; на прикроватной тумбочке дожидается новейший пахнущий типографской краской бестселлер. Что-то про любовь и чужие заморские приключения.