– Кое-что из этого перепадет вам, сын мой, ибо поистине вы печальник за народ, заступник за вдов и сирот, друг всех угнетенных…
– Да мошенник он есть! – не выдержал простая душа Пьер. – Его пороть на площади надо!
Де Гарай дернулся, вероятно, вспомнив внушение, полученное не без помощи свежих прутьев, но глаза его по-прежнему глядели на пергамент.
– Завтра, за час до полудня, вы, сын мой, приведете своих храбрых доумков на рыночную площадь. С оружием. Смешаетесь с толпой. Я тоже буду там, и вы, сын мой, меня найдете. Это ясно?
Разбойник сглотнул, затем покосился на Пьера.
– Да, конечно… Но… Отец Гильом, там будут стражники. У них тоже оружие!
Трудно говорить с народными героями! Трудно – но все же возможно. Если разгадать их героическую душу.
– Золото, – я пошевелил пергаментом. – Очень много золота!
– Я не наемник! – запоздало пискнул де Гарай. – Я – защитник народа!
– И весь народ будет слагать песни о вольном стрелке Роберто де Гарае и его отважных парнях, которые спасли невинного человека от костра и покарали жадного и жестокого епископа… А чья-то дочка получит приданое.
– Гм-м… – разбойник вновь покосился на Пьера и встал. – Вы правы, отец Гильом! Мы защитим невинного. Мы покараем врага трудового народа де Лоза. Мы всех попов и дворян перережем!
– Последнее можно и отложить, – успокоил я его. – Чтобы не надрываться. Ну, что вы стоите, сын мой? Бегите, и быстро!
Бежать де Гарай не стал, но удалился все же с немалой скоростью. Мы проводили его взглядом, затем Пьер вздохнул:
– Я ему не верить… не верю. Больно на золото жадный. Такой за золото чего угодно сделать.
– На это и надеюсь, брат Петр. Хотя ты не совсем прав, он не только жадный, у него еще идеи имеются.
– Как всех попов и господ перебить, – хмыкнул нормандец. – К нам в деревню такие заходить. Мяса требовать… требовали масла, хлеба. Говорили, что они за народ всех грабят.
– И вы их выдали властям? – резко бросила Анжела.
– Зачем? – искренне удивился парень. – Мы им штаны снимать, мало-немного разуму учить. Потом в деготь окунать, перьями украшать, праздник устраивать… Они очень благодарить!
Я представил себе это зрелище, и мне стало жаль неведомых борцов за народное дело. Впрочем, сейчас не до них.
– Нужно переодеться. Мне и тебе, брат Петр. Ризы снимать не будем, нужны длинные плащи с капюшонами, как…