Марш мертвецов

— Да несущественно это!

— Все существенно. — Она пощекотала мой нос, потом вдруг лизнула самый кончик. — Ну давай, — выдохнула она, — расскажи тете Аме про свою жизнь. — Я хотел схватить ее, но она изящно вывернулась. — Не-е-ет, сперва твое прошлое.

— Да на фиг оно, это прошлое! — разозлился я. — Мне на него плевать. Бешеному кроличьему траху на лестнице прошлое почему-то не мешало.

— Согласна. Но кролики обычно заканчивают пулей в голову и бульканьем в кастрюльке.

Ама отделилась от стены пакгауза и зашагала к краю пирса. Там, зачерпнув горсть обкатанной гальки, она принялась пускать блинчики по гладкой поверхности реки. Я вышел вслед за ней на едва пробивающееся сквозь клочья тумана тусклое солнце. Мы с ней были словно последняя пара в постапокалиптическом городе-призраке.

Ама заговорила, не глядя на меня:

— Вчера вечером я снова пролезла во Дворец. Хотела проверить, что там есть на тебя. Вытащила твое досье, секретное, которое Кардинал хранит в особо охраняемом элитном архиве. Ты его видел, это досье?

— Нет.

— Очень подробное. До мелочей. Списки твоих клиентов, твоих друзей и знакомых. Полный отчет о твоей жизни в городе начиная с тех времен, когда ты еще работал на дядю. Клубы, в которых ты бываешь, женщины, которых ты трахал, сделки, в которых участвовал. Любимые напитки и хобби, заметки о манере держаться. Фотографии, самые интимные — от тех, где ты стоишь над писсуаром, до тех, где ты занимаешься любовью или спишь. Там все есть: любимые магазины, покупки, еда. Образцы почерка с заключениями графологов. Вплоть до того, какую пену для бритья ты используешь, сколько раз в день моешься и переодеваешься. Состояние твоих финансов. Более досконального и подробного досье я в жизни не видела. Но кое-чего там не хватает. Одной мелочи.

— Давай уж, — буркнул я угрюмо, — признавайся, в чем соль.

— Там нет ни слова о твоем прошлом. — Очередной камушек подпрыгнул на воде целых восемь раз — я подсчитал машинально. — Ничего о том, когда ты родился, где вырос, кто были твои родители, в какую школу ты ходил.

— Ну и что тут странного? Я же говорил, прошлое к делу не относится. Моя жизнь до приезда сюда никакой роли не играет. Я был самым обычным провинциалом.

— Чушь собачья, и ты сам это прекрасно понимаешь, — завелась Ама. — Во всех досье есть сведения о прошлом, начиная с уборщиц и заканчивая Фордом Тассо. Неужели Кардинал не потребовал бы копии твоего свидетельства о рождении, школьного аттестата, характеристики от предыдущих работодателей? Не берут человека на работу, не разузнав о нем все что можно. Где твоя медкарта, номер полиса государственного страхования, водительские права, паспорт? Все по нулям. Как будто ты пришел из ниоткуда. У всех, даже у самой мелкой сошки, во Дворце есть прошлое. У всех, кроме тебя. — Она помолчала. — И меня.

По реке прошел грязноватый траулер. Матрос, стоявший на палубе, помахал нам рукой, и Ама помахала в ответ, а я был не в духе. Я смотрел на Аму в упор и молчал, дожидаясь пояснений, но она заговорила только после того, как траулер скрылся за поворотом:

— Я так радовалась, когда приехала в этот город. Наконец-то увидеть отца… после стольких лет разлуки. Завела друзей, закрутила с несколькими парнями, быстро освоилась в ресторане. Жизнь текла без забот. Мне казалось, я нашла себя. Думала, буду жить тут долго и счастливо, как в сказках, ресторан после смерти Кафрана перейдет ко мне, я нарожаю детей, у меня будет своя семья… И как-то у подружек зашел разговор про школьные годы — учебу, преподавателей, парней. Обычно в таких разговорах я тушевалась, мне было как-то неловко, и одна из девочек решила втянуть меня в беседу. Начала расспрашивать про мой родной город, про семью, про друзей. Я как-то отбалтывалась по привычке, бормотала что-то невнятное, но она не отставала. Остальные, видя мое замешательство, тоже насели все разом, заподозрив, что у меня там какой-то жуткий скелет в шкафу. Я бросилась лихорадочно копаться в воспоминаниях, чтобы подкинуть девчонкам кость посочнее. Ничего сверхъестественного не требовалось, так, какой-нибудь забавный случай — про первый поцелуй или про ссору с мамой. Какая-нибудь банальность. И я ничего не смогла припомнить. — Ама развернулась ко мне, и я увидел тщательно сдерживаемые слезы. — Ничего. Ни мамы, ни дома, ни друзей. Я знала, что Кафран расстался с женой, что она увезла меня и вырастила вдали отсюда, но это я скорее слышала, чем пережила. Я не могла вспомнить свое детство. Сплошной провал в памяти… до приезда сюда. Я отправилась к Кафрану. Думала, он как-то поможет мне вспомнить, поможет пробудить воспоминания своими собственными. — Ама покачала головой. — Он тоже ничего не знал. Пересказал все ту же старую байку и ничего не смог добавить. Он не знал, где я жила, когда я родилась, кто из родственников меня приютил после маминой смерти. Я решила, что он врет — вдруг в моем прошлом есть какая-то жуткая тайна… например, я кого-то убила, и теперь мне нельзя об этом рассказывать? Или еще что-нибудь бредовое. Но чем больше я наседала и чем больше он отнекивался, тем сильнее становилось его замешательство, и я поняла, что он действительно ничего о моих заграничных годах не знает. После этого я начала шарить по городским архивам. Надеялась хоть что-то где-то отыскать. Металась по библиотекам, газетам, разным бюро. Ни одной зацепки. Ни Амы Ситувы, ни Амы Рид. Кафран там значился, его жена тоже — Элизабет Тревор. Тревор, не Ситува! Я нашла копии их свидетельства о разводе, но никаких упоминаний о ребенке. Пыталась раскопать биографию Элизабет Тревор после отъезда из города — тоже дохлый номер. Представляешь, каково это, узнать, что ты не существуешь? Что, по официальным данным, ты пустое место? — Губы девушки сложились в ехидную ухмылку. — Вообще-то, думаю, представляешь. А если нет, то скоро представишь…

Слушая Аму, я пытался прозондировать собственные воспоминания, залезть поглубже в ту пещеру, куда сознание меня обычно не пускало. Начал со дня приезда в город и отправился в обратном направлении. Там, как и говорила Ама, оказалась дыра.

— Я наняла детектива, чтобы он помог мне в расследовании, — продолжала она тем временем, — но и ему ничего нового накопать не удалось. Сказал, что либо архивы подчистили, либо я — незаконно удочеренная сирота. Он с подобным уже сталкивался: супруги хотят ребенка, но естественным путем не получается, усыновить-удочерить не дают, тогда выход один — купить на черном рынке. Поэтому официального досье на меня нет.

— Логично, — согласился я.

— Весьма. Исчерпывающее объяснение, которое вполне могло бы оказаться правдой, но как быть с провалами в памяти?

— Может, ты из семьи склеротиков? — пошутил я, но ответной улыбки от Амы не дождался. — Прости. Продолжай. Что ты сделала потом?