— Ну, ладно, Колька, пошла я! — девушка поднялась и направилась к выходу. На пороге остановилась и, опустив глаза, прибавила: — Если возникнут какие-то проблемы, ты это, не стесняйся, приходи или звони. Помогу…
Грицай кивнул.
— Спасибо тебе, Лия!
— Не за что, Колька…
На улице, недалеко от своего дома Архелия увидела старую Сысоеву и бабу Симу Воропайшу. Они стояли с кошелками в руках и о чем-то оживленно болтали. Приблизившись, девушка вынула из кармана куртки мобильный телефон и, стараясь действовать незаметно, дважды сфотографировала их. Она и сама не понимала, зачем это сделала, как будто какая-то неведомая сила управляла в тот миг ее рукой.
Сунула телефон обратно в карман и, поравнявшись с женщинами, громко поздоровалась. Баба Сима ответила, а Манька что-то пробурчала и отвернулась.
Дома Архелия сразу же перебросила снимки на компьютер и распечатала их на принтере. Они вышли немного размытыми и блеклыми, однако и Воропайша, и Сысоева были легко узнаваемы. Печатая изображения этих двух сплетниц, девушка уже понимала, зачем ей это нужно: сегодня же они будут наказаны за свой длинный язык — Манька больше, а баба Сима — меньше…
Желание внучки разобраться со старыми болтушками Евдошка одобрила
— Вот так и нужно поступать! — заявила она, насыпая в глубокую тарелку еще горячую тыквенную кашу. — Если кто-то обижает тебя — не важно, заслуженно или нет — сразу начинай действовать. Не позволяй никому портить тебе жизнь. Будь нещадной и мсти жестоко! На то ведьме и дается сила.
— Как ты можешь этих баб наказать? — спросила Архелия, присаживаясь к столу.
— Да так, как ты скажешь! — ответила старушка, ставя перед ней тарелку. — С ними можно сделать все, что угодно.
— Было бы хорошо, чтобы старая Сысоева не распускала язык, а баба Сима поменьше видела, — девушка взяла ложку и с удовольствием принялась за еду.
— Так и сделаем! — засмеялась Евдошка. — Одной подрежем язык, а другой заслепим глаза.
Она отошла от стола, остановилась у печки и, достав из кармашка своего байкового халата, пачку сигарет, закурила.
— Когда? — осведомилась девушка.
— Вот поешь, и сразу приступим! — старушка с улыбкой смотрела, как внучка споро орудует ложкой. — Только имей в виду: ты сама проведешь обряд. Я потом только прочитаю заклятья, потому что в твоих устах они покамест никакой силы не имеют. Ты молодец, что сфотографировала Сысоеву и Воропайшу, это значительно упростит нам работу.
— Так что, Манька вообще перестанет говорить, а баба Сима — видеть? — в глазах Архелии появилось что-то похожее на жалость.
Евдошка выпустила облако сизого дыма и весело проговорила:
— Зачем же так жестоко? Сысоева сможет мычать, а Воропайша — отличать день от ночи.
Доев кашу, девушка вымыла тарелку и ложку под струей воды из рукомойника и села на топчан. А старушка приступила к подготовке колдовского обряда. Поставила на пол большую пластмассовую миску, извлекла из-под стола картонную коробочку и достала из нее несколько оплавленных огарков свечей, маленький ножичек и ржавую иголку. Затем сходила в сени, принесла оттуда целлофановый пакетик с веточками сухой крапивы. И, похлопав внучку по предплечью, приказала:
ebooksa