Перед нами простирается главный зал музея.
– Откуда хочешь начать? – Я беру карту.
– Без разницы. Мне больше нравится современность, так что выбирай сама.
– Тогда почему ты выбрал это место? – спрашиваю раздраженно.
– Потому что во время последней нашей прогулки тебя похитили. Я решил, что здесь хотя бы безопасно.
Я не могу сдержать смеха:
– Мы могли бы просто погулять по парку.
Оуэн поводит меня к скамейке у двери, и мы садимся.
– Но ведь на тебя напали именно в парке, разве нет?
Я дрожу, вспомнив обезумевшую миссис Линдсей, и гадаю, как Лизетт справится без своей мамы… Мне ее почти жаль.
– Да, но я знала нападавшую.
Оуэн обхватывает меня рукой и слегка сжимает:
– Не волнуйся, Анна. Я буду тебя охранять.
Его голос ласков, и я невольно прижимаюсь еще теснее. Нежным прикосновением пальцев Оуэн поворачивает мое лицо к себе и очерчивает линию подбородка, оставляя за собой теплый след. Дыхание перехватывает – так он красив, – и окружающие звуки отходят на задний план. На секунду мне кажется, что Оуэн сейчас меня поцелует. Прямо здесь, перед Богом, хранителями музея и людьми. Сердце бешено колотится, но тут эмоции Оуэна перетекают ко мне, и настроение улетучивается. Потому что это не нежность, любовь или даже страсть.
Это сожаление.
Я отстраняюсь. Момент испорчен.
Оуэн откашливается и продолжает беседу как ни в чем не бывало:
– Ты, кажется, настоящий магнит для неприятностей. Интересно, связано ли это как-то с твоим отцом?
Я пожимаю плечами, надеясь, что он поймет: о Гудини я говорить не хочу.
– Просто чудо, что ты стала фокусником, как и он. В детстве ты его часто видела?