– Ты с ним виделась?
Ее тон кажется почти нормальным, обыденным. Но только если вы всю жизнь не изучали нюансы и оттенки этого голоса. Иначе сразу понятно, сколько вложено в сей вопрос.
С трудом заставляю себя встретить взгляд мадам и чуть наклоняю голову. Мама подходит – я встаю. Кэм Ли однажды сказал, что никогда не стоит встречать противника сидя, и помоги мне господь, но сейчас я чувствую, будто собираюсь сражаться. С собственной матерью.
Она открывает книгу. Я жду.
– Анне. С наилучшими пожеланиями. Гарри Гудини. – Слова капают, словно карамель с мышьяком.
Семена гнева, которые я носила внутри, наконец дают ростки. Корни зарываются в почву, что вспахивалась и удобрялась более десяти лет. А затем все это стремительно рвется вверх, расцветая в моей груди.
Я жду. Дыхание спокойное и размеренное. Нельзя позволить матери понять, что мое сердце стучит как безумное, а кожа липкая от страха. Нельзя проявить ни единого признака слабости.
– Да как ты посмела.
Слова скользят по коже, словно тихое дыхание змеи, готовой нанести удар. Лицо мое по-прежнему спокойно, лишь с тонкой ноткой презрения – чуть расширенные глаза и вскинутая бровь.
Фактически, я одолжила одну из личин моей матери.
– Как ты посмела, – повторяет она, на сей раз громче.
Я стараюсь удержать маску, но она трескается и в конце концов разлетается на осколки. Секунду я смотрю в пол, не в силах встретиться с мамой взглядом, но гнев рвется наружу, и я поднимаю глаза.
– Как я посмела что? – спрашиваю, с трудом сдерживая ярость. – Пойти к отцу? А почему мне нельзя?
Мамин взгляд на мгновение омрачается, но тут же вновь становится жестким.
– Ты знаешь, почему. Он может нас уничтожить.
– Уничтожить нас? Или разоблачить тебя?
Никакой реакции. Я облизываю губы:
– Гарри Гудини действительно мой отец?
Едва эти слова вырываются, я мечтаю забрать их назад. Не могу позволить себе узнать ответ на этот вопрос.
Мама отводит глаза, затем вновь смотрит на меня: