И еще психиатрия кое-как балансировала между наукой и ересью, пытаясь по мере сил отделять проявления истинных божественных присутствий от воспаленного воображения. Тем для исследований хватало.
Представители же моей профессии — неврологи — уходили с врачебной сцены безропотно. Смирившись, что бессознательное, движущее человеком, есть не рефлекторная деятельность, а результат влияния высшей воли. Чушь, конечно, но в эпоху массового умопомешательства спорить с толпой не хотелось — рискуя оказаться принесенным в жертву ради чьего-нибудь исцеления.
Практика заглохла, и мне ничего не оставалось, как днем бродить по агентствам, а по вечерам, в скуке и одиночестве, перелопачивать газетные объявления. В медиках мир не нуждался. Временно, конечно, однако я от этого радости не испытывал — жить приходилось днем сегодняшним. Выбор доступных профессий оказался невелик, и я уже склонялся к мысли, что еще пару месяцев — и буду морально готов работать даже дворником.
Каково же было удивление, когда я наткнулся в газете на вакансию судового врача. Было поздно, но я не рискнул откладывать. Телефонистка соединила меня с указанным в объявлении номером агентства, там уточнили данные и сказали, что свяжутся с заказчиком. Ответный разговор не заставил себя ждать — трель звонка разбудила меня сразу после полуночи.
— Вы настоящий доктор? — послышалось в трубке, и, кроме серебристого, с едва уловимой хрипотцой, девичьего голоса, я услышал противный скрежет помех.
Вероятно, связь была организована через радиокоммутатор.
— Да, конечно, диплом медицинской академии…
— Нам не нужны клирики, которые врачуют рукоположением.
Голос, даже перемежаемый электрическим шумом, очаровал. И требование к врачевателям меня более чем устраивало. Говорят, некоторые адепты Древних способны оживлять мертвецов, но я всегда считал, что проще не допустить смерти, чем устраивать эксгумации, наслушавшись шарлатанов.
— Я понимаю вас. Практикую только научные, медикаментозные методы.
В конце концов общий курс медицины я изучал, а для того чтобы наложить лангет в экстренных условиях, совсем не обязательно упражняться в полевой хирургии на фронтах Первой мировой. К тому же у меня теплилась надежда, что обязанности судового врача ограничиваются выдачей лекарств от морской болезни и распределением корабельных запасов спирта. Если одно не подразумевает другое.
Кстати говоря, я вырос в русском квартале Харбина, море видел только на репродукциях и совершенно не представлял, как поведет себя при качке собственный организм. О чем честно признался.
— У нас почти не качает, — колокольчиками отозвалось сквозь помехи. — Помолчите, надо подумать.
Видимо, корабль не маленький, может даже — какой-нибудь круизный лайнер. Я послушно помолчал, а треск помех просочился по проводам и заполнил мое сознание, тревожа и одновременно навевая сухопутно-наивные мысли о далеких берегах.
— Вы нам подходите, — ответили по прошествии где-то минуты.
Хотя, не исключено, ответ прозвучал и с большим интервалом. Ощущение времени отшибло напрочь.
Я спешно выехал через границу во Владивосток — там, в порту, была назначена встреча. Меня проводили на какой-то полузаброшенный причал, где взору предстал видавший виды буксир — мечты о белом пароходе оказались преждевременными. Правда, настроение чуть поднялось, когда штурман буркнул, что настоящий работодатель ждет в море, а его дело маленькое — доставить пассажира ко времени.
Часа через три плавания пришло понимание, что мой вестибулярный аппарат отнюдь не в восторге от пляшущей под ногами палубы. Капитан некоторое время наблюдал мои забортные потуги, потом попросил пройти в каюту и не выходить, пока не позовут.
— Зачем? — не понял я.
На свежем воздухе ощущалось хоть и не намного, но легче, чем в замкнутом помещении.
ebooksa