Ловец снов

— Так рассуждают кащеи. Они создали себе золотого тельца и поклоняются только ему. За своё золото они покупают не только хлеб и воду, они покупают таких, как ты, завороженных его блеском. Они делают своими рабами тех, кто считает, так как ты, но не понимают того, что чем больше у них этого золота, тем сильнее над ними самими власть тельца. Этот телец никогда и никого просто так не отпустит. Владеющие золотом всегда будут выполнять его волю. А воля его проста — истребить всё человечество.

— Как-то уж мрачновато ты всё изобразил.

Где-то в глубине души Дмитрий всё же был с ним согласен, но не представлял себе жизнь без денег. Получался полный абсурд. Если ввести натуральный обмен взамен денег, то получится, что за коммунальные платежи придётся платить не то картошкой, не то выловленной в пруду рыбой. От таких мыслей он тихо засмеялся, чем привлёк к себе внимание Дары.

— Отец что-то смешное сказал? — По её лицу было видно, что она обиделась. — Странный ты какой-то. Серьёзные вещи тебя смешат, а огненные скоморохи вызывают у тебя чувство праведного гнева. В тебе всё наоборот — шиворот навыворот.

Дмитрий хотел ей возразить, но Дарагор его опередил.

— Это всё потому, что его учили жить по чужим заветам и сам того не замечая, он стал уродом. Тем, кого род отверг, как нерадивое дитя.

Волна возмущения накрыла Дмитрия с головой.

— Это вы ничего не понимаете в современной жизни! У нас для того что бы выжить, одних наставлений и законов мало! Вы даже не представляете себе, в какие ограничения нас поставило само государство и весь жизненный уклад! Это вы здесь все вольнодумцы, а мы там можем думать только так, как нам скажут! Так чего же вы хотите от тех, кто живёт в строго определённых кем-то рамках? — Он перевёл дух и обиженно произнёс: — Урод. Так меня ещё никто не называл.

Дарагор даже не посмотрел в его сторону. Старый мудрец понимал, что у того сейчас в голове и о чём тот думает. Дара, стоявшая рядом с отцом, молчала, глядя куда-то в сторону.

— Не гневись. Гнев это плохо. То, о чём ты сказал, случилось по тому, что люди перестали жить в природе. Иначе говоря, отошли от заповедей Рода, от природы. Твоей вины здесь нет. Что случилось, то случилось и теперь вам, людям будущего никогда не понять нас людей прошлого. — Он на секунду замолчал, потом продолжил: — Хотя такая возможность всё же есть. — Вот, смотри. — Жрец указал пальцем на освещённый тоннель справа от него. — В этой пещере находятся знания наших предков. Здесь вся их жизнь, мудрость, тяжкий опыт. Здесь их слёзы и радости. Здесь многовековой труд, обильно орошённый потом и кровью в наставление тем, кто пойдёт по жизни после них. Здесь, прежде всего память о великих первопроходцах, о первопредках, заложивших первый камень в фундамент родословной славянской расы. Пойдём, там наше золото.

Не дожидаясь остальных, он первый направился к освещённому тоннелю. Дмитрий переглянулся с Дарой и они вдвоём последовали за стариком.

Миновав короткий арочный пролёт тоннеля, они вошли в одну из пяти тайницких комнат. Рукотворная пещера была вся освещена огнём многочисленных факелов, что давало возможность рассмотреть мельчайшие её детали. Дмитрий с неподдельным интересом рассматривал высоченный свод и почти идеально обработанные каким-то огромным зубилом стены, вдоль которых размещались стеллажи, сбитые из почерневшего за века дерева. Эти стеллажи были завалены разных размеров, скрученными в рулоны свитками, стопками тонких дощечек, просто развёрнутыми во всю длину тончайшими пожелтевшими листами клееной бересты. Перемежаясь, видимо, с более поздними собранными в аккуратные стопки и напоминающие книги, но без переплёта, всё это стояло и лежало с правой стороны комнаты. Слева располагались стеллажи с фолиантами. Одетые в массивные из натуральной кожи переплёты, толщиной в руку и размерами, начиная с ладонь и кончая форматом обыкновенной двери, книги лежали и стояли на своих местах, как воины в строю, некоторые одетые в железные латы, а некоторые сидя в седле огромных подставок, как на коне. Они напоминали целое войско на защите праведности слова и знаний. Один из фолиантов, лежащий на каменном столе рядом со стеллажами, привлёк внимание Дмитрия. Подойдя ближе к огромной книге, он с трепетом опустил на неё руку, стирая тонкий слой вековой пыли. На толстом кожаном переплёте проявились крупные, выведенные красками, старинные азбучные буквы. К горлу подкатил упругий ком. На обложке фолианта проступило теснённое золотом название — «АВЕСТА». Дмитрий с изумлением поднял глаза на Дарагора.

— Мне рассказывал дед, что эту книгу уничтожил Александр Македонский, где-то на востоке.

Волхв снисходительно улыбнулся, прощая своему гостю невежество.

— Это мать всех знаний. Как может сын погубить свою мать, отдав её на растерзание дикарям? Авеста всегда была и будет с народом, для которого она предназначена. Её знания открыто или тайно всегда будут принадлежать тем, кто ещё помнит и чтит своих предков.

— Как же тогда она уцелела?

— Рогатый действительно сжёг в огне Авесту. Однако до той поры, когда раса ариев приняла решение идти всем родом на восток, буквально за одну ночь сотнями переписчиков была создана родная сестра Авесты. С восходом солнца тысячи людей, возглавляемые своими волхвами, двинулись на восток на новые места жительства, унося с собой Мать-Авесту. Её родная сестра сейчас перед тобой. Македонский за то, что совершил, был наказан, и его империя вместе с ним канула в бездну забвения и позора, а чёрные колдуны во главе с Аристотелем, так и не получили желаемого.

Внимательно слушая волхва, Дмитрий подошёл к другому фолианту. Таких же размеров и в таком же переплёте. Объёмистая книга лежала чуть поодаль от Авесты. Он не успел даже прочесть её название, как за спиной услышал голос Дарагора:

— Это Веды — книга жизни. По ней учатся жить. Эту книгу, как и Авесту, писали наши предки. В ней их знания и жизненный опыт.

— Это и есть главное наследие предков? — Дмитрий не понимал, как из-за двух книжек целые поколения сталкивались в смертельной схватке. Одни, что бы сберечь их, а другие, наоборот, что бы уничтожить. — В чём их смысл и сила? Почему вы так бережёте их?