Сумерки

В здание суда приехали генерал, Софья и Ломакин. Аделаида Павловна осталась дома, так как, по ее словам, судов терпеть не могла, а уж судейских, находившихся там в большом количестве, тем паче.

— Еще покойник муж говорил, что все зло от них, от этих нехристей, готовых засудить собственную мать, лишь бы денег поболе получить. Вы, ваше превосходительство, лучше откупитесь, ежели сможете. Мой муж завсегда так поступал. Говорил, что так-то дешевле будет, — наставляла купчиха-миллионщица Гаврилова.

Пройдя в маленький зальчик, где должно было разбираться дело, генерал был неприятно удивлен, увидев, что зальчик был полон народу. То Коперник, заранее подготовившись, нанял толкущихся перед судом неприметных личностей, всегда готовых выступить по любому делу, лишь бы было вперед авансом уплачено. Генерал же всего этого не знал, а потому сильно смутился, когда на него, едва вошедшего в зал, сильно зашипели и даже стали показывать пальцами, шепча: «Вон он, кровопийца». Генерал от такой встречи сильнейшим образом стушевался, однако виду не подал и с каменным лицом прошел в первый ряд выставленных в зальчике дрянных казенных стульев. Вошедший следом за ним Ломакин, ведущий под руку также смущенную Софью, напротив, обозлился и громко цыкнул на шипевших, чем пресек на время их поползновения смутить и обескуражить ответчика.

Усевшись в первом ряду, генерал обнаружил сидевшего там Коперника, который пришел ранее и заранее подготовил все нападки на Гаврилова, коими его и встретили судейские наемники. Коперник небрежно кивнул генералу, будто бы старинному знакомому, однако, увидав севшую рядом с ним Софью, с необычайной живостью подскочил и даже имел наглость представиться. Ломакин чуть было не прибил плюгавого адвоката за такое невообразимо развязное поведение, но появление в зальчике судьи, вошедшего из крайней двери в сопровождении секретаря, вовремя спасло Коперника.

Все присутствующие, точно по команде, встали. Один лишь генерал, не знавший правил, а также весьма смущенный, не удосужился поприветствовать судью, сухого и чрезвычайно строгого на вид седовласого мужчину с николаевским зачесом остатков волос вперед. Прилизанные волосы, а также зеленый мундир придавали судье столь грозный вид, что даже казалось, будто права о нем поговорка «суров, но справедлив», о чем и подумалось внутренне восторжествовавшему Гаврилову. Если бы он знал, что перед ним сидит самый что ни на есть сильнейший взяточник в суде, то, конечно, он не стал бы так хорошо думать. Судья хотел было открыть дело, но тут взгляд его упал на сидевшего прямо напротив генерала. Судейские брови сначала удивленно взметнулись вверх, пораженные подобным неуважением, а затем сильнейшим образом нахмурились.

— Встаньте, — зашептал секретарь Гаврилову. — Встаньте немедленно.

— Что же это за неуважение к суду, милостивый государь? — строгим тоном спросил генерала судья.

— А это и есть ответчик, — пискнул Коперник, страшно обрадованный таким поворотом событий.

Генерал медленно поднялся со стула.

— Я прошу меня извинить, сударь, — с расстановкою сказал он. — Я не знал порядков…

— Очень плохо, что не знали, милостивый государь, — перебил его судья. — Однако даже если бы и не знали, все равно могли бы догадаться поприветствовать суд. Здесь вам не казармы, — указал он, намекая на мундир генерала, усыпанный орденами и боевыми наградами.

Все сели, в том числе и окончательно сконфуженный генерал, чье смущение неумением вести себя в присутствии постепенно стало перерастать в злобу и гнев. Судья же углубился в изучение дела, заключенного в большую серую папку с порядковым номером. Делал он это скорее по привычке, нежели из желания восстановить все тонкости претензии графа Драчевского к генералу Гаврилову. Все было уже решено.

Проглядев дело, судья дал слово адвокату Копернику. Тот, не имея возможности усидеть на месте, подскочил к судье и начал бойко излагать претензию, одновременно ловко изменяя факты. В определенные моменты сидящие в зале наемники громко высказывали свое одобрение, оглядываясь друг на друга и кивая головами, дескать, прав граф, ведь генерал-то все поместье обездолил, словно корову выдоил, стараясь получить как можно более большой доход с него.

— Теперь же их сиятельство требует с господина Гаврилова законное возмещение! — громко объявил Коперник, зло поглядывая на генерала. — Возмещение это должно составлять, согласно пользуемым по годам поместьем Троекуровка, один миллион восемьсот тысяч рублей.

По зальчику пробежал шепот уже неподдельного восторга. Грязные оборванцы, нанятые ловким адвокатом, были весьма впечатлены громадной цифрой, запрашиваемой с несчастного генерала, у которого даже пот выступил, едва он услышал, сколько с него требует Драчевский.

Судья крякнул в руку и кивнул Копернику. Тот тут же уселся на место. Судья воззрился на Гаврилова. Генерал через силу поднялся со стула.

— Что вы имеете возразить на это? — спросил судья. — А кстати, где ваш адвокат, ваше превосходительство?

— У меня нет адвоката. Честному человеку адвокаты не нужны, — объявил Гаврилов, гордо выпрямляя старческую спину и сверкая заслуженными наградами.

Судья от таких слов только поморщился. Сидящие позади генерала наемники громко зафыркали. Кто-то даже противно захихикал. Генерал благоразумно решил не обращать на это никакого внимания, догадываясь, что сидящие позади него люди в зале не более чем приглашенные противной стороной с целью смутить его. И едва догадка осенила Гаврилова, как он весь подобрался, злоба и гнев еще больше усилились в нем.

— Да! Честному человеку нет нужды в адвокатах. Честный человек, знающий, что он не виновен ни пред законом, ни пред Господом, надеется только на справедливость суда. — При этих словах генерал выразительно посмотрел на судью. — Я верю в то, что дело будет рассмотрено честно и суд примет беспристрастное решение. Что же касается до требований графа, то они весьма надуманны. Я, даже в самые хорошие года, не мог собрать с поместья Троекуровка и десяти тысяч. Однако я, как человек честный и благородный, готов выплатить графу по его претензии сумму в размере половины от десяти тысяч за каждый год нахождения Троекуровки в моем владении.