Наследство одержимого,

— Странно, — перебил Сергей, — ты ничего здесь не замечал? Ну, я про то, что отсюда убежать невозможно. Пытался и не мог! Ноги сами несли меня обратно…

Петр улыбнулся:

— Это ты испсиховался. Такое случается во время истерики, человек не контролирует себя. Хотя, кто его знает. Я пока не пытался отсюда уйти. А место здесь, говорят, хм, нечистое. Церковь видал?

— Видал…

— Неудивительно, что Ливер прячется именно здесь, в Осинах. Таким, как он, в этой чертовой дыре самое раздолье. Тут он и будет отсиживаться, пока опять кого-нибудь не заколбасит… А что? Человек для него — элементарный объект охоты, источник белка. И что интересно: если у других живодеров своя четкая манера прослеживается — ну, например, один животы вспарывает, другой, там, руки-ноги отрубает, — то этот как бы нетипичный такой маньяк. Нет у него специфического почерка. Все время норовит что-то новенькое нам подсунуть. Первых трех обезглавил, головы с кишками бросил, туловища и печень с собой унес. Еще одного не тронул почти, только печень вырвал… Недавно убил супругов-пенсионеров — тела не тронул, ну, то есть не съел, а в квартире порылся, как самый элементарный домушник. Зато следующей ночью, в лесу, едва не до костей обглодал двух девчонок, родителей для начала придушив… А над приятелем твоим — как его, Эдик? — как будто только поиздевался: голову вместе с шапочкой на кол насадил, а тулово по старой памяти уволок. И печень бросил, любимое свое лакомство. Не захотел, видно, травиться: Эдик-то, поди, еще тот алкаш был?…

Сергею от уверенных рассуждений Петра стало слегка не по себе. Но если в другое время учитель лишь смущенно промолчал бы, то в тот момент ему, как и всякому смирному и дюжинному человеку на его месте, казалось, что пережитые им приключения и долгий обморок дают ему право на горький красивый жест:

— Что-то тошно от твоих разговоров, Петь, — пробормотал Сергей, упиваясь собственной горькою фамильярностью, — давай-ка лучше убиенного Фырг… Эдуарда помянем, — и он, лихо смазав рукавом по тушенке, потянулся через стол, достал Петрову бутылку с разбавленным спиртом и мужественно разлил по кружкам. Однако рука его дёрнулась, и спирт, доверху наполнив обе посудинки, поплыл по газетной скатерти. Петр сналету перехватил бутылочное горлышко и поскорее задрал его вверх.

— Ты… что делаешь?… — тихо произнес он, мигом возвращая Сергея в его обычное, смирное и дюжинное, состояние. — Всё, что надо было выпить за Эдуарда, сам же Эдуард при жизни и выпил, хватит ему, поверь. Земля ему пухом, конечно… А спиртом не разбрасывайся, мало ли что, тебе же на примочки…

Петр взял свою кружечку, изловчился и с малыми потерями возвратил ее содержимое обратно в бутылку. Сергееву же дозу, помедлив, разлил пополам и миролюбиво произнес:

— Ладно (да заупокой не чокаются!), земля ему пухом…

Гроза за окном бесновалась по-прежнему. Казалось, небо отыгрывается за две предыдущие безоблачные недели. Сергей сквозь полуопущенные веки наблюдал, как Петр убирает со стола, и ни о чем не думал. Еда и спирт грели его изнутри, на одеяле было мягко, и все перенесенные злоключения, включая и гибель несчастного пьяницы, начинало потихоньку заволакивать сонным туманом — всё гуще, гуще…

— Эй, герой, не спи на закате — головную боль наспишь! — Петр лениво тряхнул Сергеево плечо, но, не добившись эффекта, отстал, — ну, черт с тобой, дрыхни…

Впрочем, менее чем два часа спустя Сергей был разбужен. В домике было совсем темно и пахло ружейной смазкой. Петр сидел за столом и при свете длинной желтоватой свечки что-то шумно творил над своим карабином.

— Проснулся? Хорошо. Голова не кружится?

— С чего бы…

— Мало ли, с чего… Знаешь, я, кажется, понял, где именно он прячется! И сегодня ночью мы его накроем.

— Мы? Кого накроем? А-а…

Петр покосился на него и продолжал возню с оружием.

— Ты мне поможешь. Да не бойся, кончать его я буду сам, ты только подсобишь слегка.

Сергей повернулся, сел на своем одеяле и всё вспомнил. Вот те раз! Конечно, рано или поздно с ним должно было случиться нечто подобное, более того — первые предчувствия наведались к нему вместе с пресловутым извещением, а после того, что произошло с ним вчера… нет, сегодня, — какой длиннющий день! — после того, что произошло с ним сегодня, Сергей мог уже ничему не удивляться: даже тому, что ему придется «подсоблять» эфэсбэшнику в расправе над каннибалом. Хм, у него теперь есть знакомый эфэсбэшник… И знакомый каннибал!