Институт

— Сделаю, что смогу, — пообещал Люк. — А теперь оставь мою голову в покое. Эта шутка уже приелась.

— Хочу, чтобы ты был более сильным ТП. И, чтобы тебе не было больно посылать сообщения. Тогда мы могли бы подольше поболтать.

— Если бы желания были лошадьми, нищие ездили бы верхом. Говорю последний раз: спи.

Эйвери заснул, и Люк тоже начал «отъезжать». Первый шаг в инструкции Морин был таким же древним, как ледогенератор, возле которого они иногда общались, но Люк должен был признать, что он соответствовал всему остальному: пыльным корпусам камер, плинтусам с облупившейся много лет назад краской, беспечно оставленной карточке от лифта. Он снова подумал, что это место похоже на ракету с выключенными двигателями: всё ещё движется, но теперь только по инерции.

18

На следующий день Вайнона отвела его на уровень «В», где его подвергли быстрому осмотру: кровяное давление, пульс, температура, уровень кислорода в крови. Когда Люк спросил, что дальше, Дэйв заглянул в свой планшет, одарив его радостной улыбкой — будто никогда не бил его, — и сказал, что дальше по расписанию ничего нет.

— У тебя выходной, Люк. Наслаждайся. — Он поднял руку ладонью от себя.

Люк тоже улыбнулся и дал ему пять, а сам подумал о записке Морин: когда тесты закончатся, у тебя будет не больше 3-х дней.

— А завтра? — спросил он, когда они вернулись к лифту.

— Завтра будет завтра, — ответил Дэйв. — Только так.

Может, это и было справедливо для других, но не для Люка. Он хотел, чтобы у него было больше времени на обдумывание плана Морин — а, скорее, на оттягивание, — но боялся, что оно почти подошло к концу.

Игра в вышибалы стала ежедневным занятием на игровой площадке Института, почти ритуалом, и почти все присоединялись к ней, по крайней мере, на время. Люк был в центре круга и уворачивался целых десять минут, прежде чем в него попали. Но он не стал вставать рядом с бросающими, а пошёл по асфальтированной баскетбольной площадке, мимо Фриды Браун, которая кидала мяч в кольцо. Люк подумал, что она всё ещё не понимает, где находится. Он опустился на гравий, спиной к сетчатому ограждению. По крайней мере, теперь ситуация с насекомыми была немного получше. Он опустил руки и бесцельно поводил ими взад и вперёд вдоль пояса, не сводя глаз с игры в вышибали.

— Хочешь покидать со мной? — спросила Фрида.

— Может, позже, — ответил Люк. Он небрежно завёл одну руку за спину, нащупал нижнюю часть ограждения, и обнаружил, что Морин была права: там была щель, где земля немного проседала. Углубление могло образоваться ранней весной во время таяния снега. Не более пары дюймов, но оно там было. Никто не позаботился засыпать его. Рука Люка нащупала нижний край сетки, зубцы которой впились в ладонь. Секунду-две он перебирал пальцами, находившимися на свободе, за пределами Института, а потом встал, отряхнулся и спросил Фриду, не хочет ли она сыграть в КОНЯ. Она нетерпеливо улыбнулась и сказала: «Да! Конечно! Будь моим другом!»

У Люка будто защемило сердце.

19

На следующий день у Люка снова не было никаких тестов, и никто даже не потрудился проверить у него показатели жизнедеятельности. Он помог Конни, одной из уборщиц, донести два матраса от лифта до комнат в западном крыле, получил один жалкий жетон за свои хлопоты (все уборщики были скупы, когда дело доходило до жетонов), и на обратном пути до своей комнаты встретил Морин, которая стояла возле ледогенератора и пила воду из бутылки. Он спросил, не нужна ли ей помощь.

— Нет, спасибо. — Затем она понизила голос. — Хендрикс и Зик разговаривали снаружи возле флагштока. Я их видела. Они проводят тесты?

— Нет. Уже два дня.

— Так я и думала. Сегодня пятница. Возможно, есть время до субботы или до воскресенья, но я бы не особенно рассчитывала на это. — Его ужаснула помесь беспокойства и сочувствия, которую он увидел на её измождённом лице.