Институт

— Да.

— Хорошо. Я знаю, что для тебя это тёмный период, но если ты сделаешь так, как тебе говорят, над тобой засветит солнце. Поверь мне. Можешь идти.

Он ушёл, снова чувствуя себя как во сне или Алисой в кроличьей норе. Его дожидался Хадад, который болтал с секретарём миссис Сигсби или её помощником. — Отведу тебя назад в твою комнату. Держись рядом, понял? Никаких пряток среди деревьев.

Они вышли и направились к жилому зданию, а потом Люк остановился, почувствовав головокружение.

— Стойте, — сказал он. — Погодите.

Он согнулся пополам, обхватив руками колени. На мгновение перед его глазами заплясали разноцветные огоньки.

— Собираешься отрубиться? — спросил Хадад. — Или что?

— Нет, — ответил Люк. — Но дайте мне пару секунд.

— Конечно. Тебе сделали укол?

— Да.

Хадад кивнул.

— У некоторых детей так бывает: укол сказывается с запозданием.

Люк думал, он спросит о точках или пятнах, но Хадад просто ждал, насвистывая что-то сквозь зубы и отмахиваясь от назойливых мушек.

Люк подумал о холодных серых глазах миссис Сигсби, и её категорическом отказе объяснить, как такое место может существовать без какой-либо формы… как бы получше выразиться? Серьёзной исполнительности, быть может. Будто она упрашивала его решить математику.

Сделай как тебе говорят, и над тобой засветит солнце. Поверь мне.

Ему было только двенадцать, и он понимал, что у него скудный жизненный опыт, но в одном он был совершенно уверен: если кто-то говорит «поверь мне», обычно этот человек — лжёт.

— Лучше? Можешь идти, сын мой?

— Да. — Люк выпрямился. — Но я не ваш сын.

Хадад ухмыльнулся, блеснув золотым зубом.

— Пока что — мой. Ты — сын Института, Люк. Расслабься и привыкай к этому.