Институт

Эванс взял одну карту и посмотрел на неё.

— Что это?

— Карта, — ответил Люк.

— Прибереги шутки для «Ютьюба», — сказала Присцилла и ударила его. Эта пощёчина была гораздо крепче, чем те, которыми она будила его.

У Люка зазвенело в ухе, но, по крайней мере, немного прояснилось в голове. Он посмотрел на Присциллу: она не повела и бровью. Никакой жалости. Никакого сочувствия. Ничего. Люк понял, что для неё он вовсе не был ребёнком. Она будто провела в голове разделительную черту. Он был подопытным. Ты делаешь с ним, что хочешь, а если упрётся, прибегаешь к тому, что психологи называют отрицательным подкреплением. А после тестов ты идёшь в бытовку, пьёшь кофе с пирожными, болтаешь о своих детях (настоящих детях) или треплешься о политике, спорте и так далее.

Но разве он уже не знал этого? Вроде того, только знать что-то и чувствовать, как оно алеет на твоей коже — это разные вещи. Люк уже видел, что не за горами то время, когда он будет съёживаться каждый раз при виде поднятой руки — и не важно, хотят с ним поздороваться или дать пять.

Эванс аккуратно отложил карту в сторону и взял из колоды другую.

— Ну, а это, Люк?

— Я же сказал, не знаю! Откуда мне знать…

Присцилла снова ударила его. Теперь в ухе зазвенело сильнее и Люк начал плакать. Ничего не мог с собой поделать. Он думал, что настоящий кошмар — это Институт, но настоящим кошмаром было происходящее: когда часть его где-то парила; когда он не мог назвать то, что было изображено на карте; когда ему тут же прилетала пощёчина при ответе «не знаю».

— Попытайся, Люк, — сказал Хендрикс во второе ухо, которое не звенело.

— Я хочу обратно в свою комнату. Я устал. И мне нехорошо.

Эванс отложил вторую карту и взял третью.

— Что это?

— Вы ошиблись, — сказал Люк. — Я не ТК, не ТП. Может, Калиша и скажет вам, что на этих картах, или, уверен, скажет Эйвери, но я не ТП!

Эванс взял четвёртую карту.

— Что это? Больше никаких пощёчин. Отвечай или в этот раз Брэндон опробует на тебе электродубинку, а это действительно больно. Возможно, у тебя случится ещё один припадок, так что отвечай Люк, что это?

— Бруклинский мост! — выкрикнул он. — Эйфелева башня! Брэд Питт в смокинге, срущая собака, Инди-500[65], я не знаю!

Люк ожидал применения электродубинки — что-то вроде тайзера, решил он. Может, раздастся треск, а, может, она издаст жужжащий звук. Может, это случится бесшумно, и он просто дёрнется и упадёт на пол, корчась и пуская слюни. Вместо этого Эванс отложил карту и жестом велел Брэндону отойти. Но Люку не стало легче.

«Лучше умереть, — подумал он. — Умереть, чтобы всё это прекратилось».