В руке моей очутилась горстка звонких рандов.
– Халия, ты вовсе не обязана…
Но всезнающая жрица огня покачала головой:
– В Кейптауне принято благодарить за помощь.
Я кивнула и крепко обняла ее на прощанье.
– Спасибо тебе, я никогда не забуду стены этого каф-о-кана и его чудесные запахи.
Пришлось вытереть слезы, выступившие на глаза.
С Мале мы распрощались не так тепло, но и по ней я собиралась скучать, когда покину дорогие сердцу места.
Мы не стали затягивать расставание, и, улыбнувшись моим добродетельницам напоследок, я зашагала прочь не оглядываясь. Только раз махнула мне рукой вслед Халия и начертила в воздухе известный лишь ей невидимый знак.
Поднимаясь все выше, я брела по тем самым улочкам, которые увидела, впервые прибыв в Кейп. Казалось, с тех пор прошла сотня лет. Странно, но внешне я почти не изменилась: растерянный взгляд, как и в день приезда, старая одежда, которая нашлась на дне сундука Халии… Но внутри я ощущала себя совершено другим человеком и удивленно оглядывала непривычный наряд.
Вскоре впереди замаячила деревянная крыша железнодорожной станции. Сквозь рельсы и шпалы пробивалась жесткая трава и колючки, а кое-где даже росли желтые и лиловые пустынные цветы.
Место выглядело таким безлюдным и заброшенным, что я засомневалась, ходит ли здесь вообще поезд, но все же двинулась к кассе, чтобы купить билет.
– Извините, у вас открыто?
Пришлось разбудить безмятежно спящего кассира. Похоже, его не слишком часто тревожили пассажиры, и на рабочем месте он, в основном, отдыхал.
– Куда вам? – добродушно спросил старик в кепке, протирая глаза.
Неуверенно я назвала свой родной город и пришла в полное изумление, когда работник вокзала коротко кивнул и пробил мне билет.
– Багаж есть?
– Нет.
– Тридцать восемь рандов, – как ни в чем не бывало, сказал он.
Только сейчас я подумала о деньгах. Верно, ведь я совсем не помнила, как покупала билет в прошлый раз. А теперь пришлось выгрести из карманов все монетки, которые двадцатью минутами раньше вручила Халия.