Триединство

Элитников Древо не почуяло, а голема Слава пока решил оставить там, на площади, так как рюкзак оказался у местных вместе с «Нивой», и таскать в руках здоровенную каменную куклу не было никакого желания. К тому же никто не отменял шанс того, что голем сам найдёт ту шею, на которой болтается артефакт, если этой шее будет грозить серьёзная опасность.

Где-то совсем рядом послышалось фырканье. Искатель насторожился и, стараясь не дышать, на корточках пополз к выходу из подворотни. Аккуратно отвёл ветки от лица и выглянул.

В паре десятков метров от его укрытия олени щипали травку. Представив, какой пир можно закатить на ужин, Слава завёл руку за спину и недовольно поджал губы — представляя запечённый над костром кусок мяса, он совсем забыл, что арбалет остался в «Ниве».

Олени одновременно подняли головы и, не мигая, уставились на заросли. У самца меж ветвистых рогов проскочила молния. Безрогая олениха приподняла верхнюю губу, обнажив острые, крупные зубы. Слава перестал дышать — татуировка безмолвствовала, а значит, это были не сверхъестественные существа. Но то, что они где-то наелись волшебной травки и изменились, было видно невооружённым взглядом.

Олениха облизнулась, стадо сделало общий шаг вперёд. Слава вдруг вспомнил мультик из далёкого прошлого про двоечника и плотоядную корову, нервно усмехнулся и вытащил топорик из поясного крепления.

Слава не был до конца уверен, что компания Бэмби способна сожрать человека, но в мире случалось всякое. Пока он раздумывал, как прогнать животных, на улице появилось новое действующее лицо.

С балкона второго этажа ближайшего здания спрыгнула пума, мягко приземлившись на все четыре лапы. Странные олени не побежали прочь, а, завидев извечного врага, забыли о шорохе в кустах и бросились на хищника. Кошка от неожиданности даже вздрогнула и прижалась к земле, вздыбив шерсть на загривке, но быстро сообразила, что к чему, круто развернулась и понеслась вдоль по улице. Стадо побежало за ней, высоко и легко подпрыгивая.

— Дурдом какой-то, — пробормотал Коваль, вернул топор на место и пошёл в противоположную от зверей сторону. Теперь он передвигался ещё более осторожно, внимательно смотрел не только по сторонам, но и наверх, не желая, чтобы какой-нибудь голодный и кровожадный кролик свалился ему на голову.

Большинство зданий подпирало небо, и теоретически с любого небоскрёба можно было обозреть окрестности. Но Слава не спешил, выбирал придирчиво. Ему не хотелось долго искать лестницы, бродить по пустым или наоборот, густо заселённым всякой живностью этажам и коридорам. В конце концов, он остановился возле достаточно узкого здания. Что здесь было до катастрофы, понять оказалось невозможно — вывески или другого опознавательного знака Слава не нашёл. Скорее всего, всё это скрывалось где-то за густой порослью молодых клёнов, заполонивших собой всё пространство под козырьком. А внешний вид дома практически не отличался от остальных зданий вокруг.

Несколько минут искатель стоял у входа, внимательно прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Спокойный птичий щебет дал понять, что явной опасности в здании нет, по крайней мере, на первых трёх-четырёх этажах. Да и татуировка молчала. День клонился к вечеру, а шансы выжить у Максима и Марины таяли с каждой минутой, так что Слава решительно сделал шаг вперёд и вошёл внутрь через разбитую стеклянную секцию широкой раздвижной двери.

* * *

После тридцать второго этажа искатель прекратил считать пролёты — сбился. Да и не до счёта ему стало. Последние пять этажей он вообще преодолел с большим трудом и чуть ли не ползком. И это при том, что на выносливость Слава никогда не жаловался, а на лестнице отсутствовали растения, птицы и мошкара, коих в остальном здании было предостаточно.

Когда Славка наконец-то добрался до двери, ведущей на крышу, он, тяжело дыша и утирая со лба пот, плюхнулся на ступеньку, оперся спиной о стену и устало прикрыл глаза.

Не впервой ему было утыкаться носом в запертую дверь. Потому и носил с собой связку ключей и отмычек. Но перед тем, как брать штурмом замо́к, искатель хотел хоть немного передохнуть, чтобы руки перестали трястись, а сердце прекратило танцевать польку.

Немного переведя дух, Слава вытащил ключи, зажал фонарик в зубах и стал ковыряться в замке. К сожалению, скоро стало ясно, что аккуратно открыть дверь не получится. Искатель решил, что попасть на крышу можно и с помощью грубой мужской силы. Так что он просто принялся дубасить пяткой по двери, стараясь попадать как можно ближе к замку. Естественно, дверь такого напора не выдержала.

Необходимость в фонарике отпала — солнце давно скрылось за горизонтом, тьма опустилась на город, но луна и огни поселения давали достаточно света. Слава подошёл к краю крыши.

Как он и предполагал днём, вычислить обжитую территорию оказалось очень легко. Глядя на мирные огни буквально в нескольких кварталах отсюда, искатель достал орехи и совместил приятное с полезным — поздний ужин и наблюдение за поселением.

Судя по освещённости, оно было огромным и занимало площадь не меньше десяти квадратных километров. Хотя, конечно, Коваль прикинул весьма приблизительно, ведь небоскрёбы очень сильно мешали обзору. На востоке поблескивала какая-то река, а за ней можно было разглядеть остров, сияющий, словно новогодняя ёлка.

Лиловый туман не поглотил очень большую часть города, но местные не стремились занять всё свободное пространство и жили довольно скученно, причём в подозрительной близости от восточной границы Тумана, который клубился за островом. Славе это понравилось — значит, приреченцам будет легко добраться до спасительного Вырая после триумфального освобождения.

Он сел на парапет и свесил ноги с крыши.

Сверху чётко просматривалось разделение на три разных района. Первый, самый удалённый от условного центра, то есть, острова, освещался очень густо, но как-то тускло и «подмигивающе». Намётанный глаз искателя определил, что на окраинах предпочитают жечь костры. В парке и на берегу световых точек было ощутимо меньше, но выглядели они яркими и уверенно работающими, а значит, там как минимум пользовались генераторами.