Триединство

Пистолет она опускать не стала.

* * *

Пожалуй, после Катастрофы такого толстого человека Максим видел впервые — скудные ресурсы и опасная жизнь не располагают к накоплению жирка. Конечно, полные люди в поселениях встречались, многие рожавшие приреченские женщины старше сорока вообще выглядели, как боевые колобки, но это всё не выходило за какие-то определённые рамки нормы.

Местный шериф весил килограмм двести пятьдесят, а то и больше. Максим вдруг вспомнил монстра из школьного подвала, с которым их троица познакомилась прошлой осенью, когда искала Настю — сходство, хоть и еле уловимое, но было. По крайней мере, и тогда, и сейчас на ум пришло слово «туша».

Шериф сидел на двух стульях, что и неудивительно — его необъятный зад на одном сиденье просто не поместился бы. Руки на фоне живота казались короткими пухлыми отростками, вилка в них была едва заметна. Желеобразные щёки, покрытые редкой щетиной, почти доставали до плеч и дрожали из-за активной работы челюстей, глаза под нависшими веками разглядеть было очень сложно. Огромная рубаха даже и близко не сходилась на груди, выставляя на всеобщее обозрение грудь, размеру которой позавидовала бы даже цыцоха. Значок шерифа на фоне габаритов просто терялся.

На столе перед представителем власти лежал средних размеров запечённый кабанчик, рядом с которым стоял тазик с овощным салатом. И обычных размеров чашка. Ноздри Бондаренко затрепетали — он не пил кофе уже больше восьми лет.

— Привет, Вернон, — бритоголовая опустилась на стул, стоящий напротив стола шерифа, и насмешливо добавила: — ты же собирался на диету сесть.

Вернон недовольно скривился и хриплым голосом ответил:

— В кофе только две ложки мёда. И видишь — в тарелке овощи. Без соуса. Так что отвали.

— Ну-ну. Молодец. Только я бы ещё и порцию уменьшила. Раз в пять.

— Я же сказал, отвали! — рыкнул толстяк.

— Ладно, ладно, — выставила вперёд ладони женщина. — Я тебе новенького привезла. Убил четверых наших. Ну, не сам… там не только он был, но второй сбежал, третью в лабораторию повезли, а их каменный прислужник сейчас возле ворот, и жизни в нём совсем нет. И хочу предупредить. Джо погиб.

Шериф нахмурился, дожевал и высокомерно спросил:

— Он нормальный язык понимает?

— Да.

— Прекрасно. Вот в чём закавыка, урод. Вы нарушили один из главных законов Манхэттена, то есть, убили четверых граждан города. Один из них даже почётный, что совсем плохо. А значит, ты никогда не сможешь претендовать на получение гражданства. Глория, это было нападение или самозащита?

— Ну… — сказала осторожно тюремщица, — если честно, самозащита.

Макс удивился тому, что женщина постаралась быть объективной.

— Значит, смертная казнь отменяется. — Судя по лицу, шериф расстроился. Следующая фраза это подтвердила: — А жаль. Народ разболтался, особенно неграждане. Было бы неплохо устроить показательные выступления, чтобы градус в обществе снизить. Может, всё-таки нападение оформим?

— Ты маньяк, Вернон, ты знаешь об этом? — Глория закинула ногу на ногу. — Шеф сказал обязательно упомянуть, что убивать этого… как тебя зовут, кстати?

Максим решил не откровенничать: