Домой она приехала другой дорогой и увидела перед собой прокатную машину. Фред опять спешил — в последнюю минуту завязывал галстук.
— Ты куда?
— Заехать к одним людям надо. Думаю, это недолго.
— Ты нужен им при галстуке?
— Производит хорошее впечатление.
— В наши-то дни?
— Такие это люди.
— Давай я тебе повяжу, — сказала Дороти.
— Когда это мне не удавалось завязать себе галстук вслепую? Я так и в школьной пьесе делал, помнишь?
— Ты ничего не поел?
— Зацеплю что-нибудь по дороге.
В последний миг он повернулся и поцеловал ее в щеку — быстро и как будто в панике. И почти сразу же выскочил за дверь.
Дороти вернулась в кухню. Села за стол и постаралась подумать. Пока ехала, она все время была взбудоражена. Рассчитывала обнаружить что-то или кого-то. Но не оказалось ничего. Дом, вероятно, был Арта Грубера или кого-нибудь вроде, кто по ошибке прихватил с собой отчет. И все ж она чувствовала, будто ее разочаровали.
Вошел Ларри и остановился рядом с нею. Он впервые появился из своей комнаты при свете дня сам, а не стал дожидаться, чтобы она пришла и сообщила, что все в порядке.
— Не следовало тебе самому выходить, — сказала она.
— Я услышал, что он ушел.
— Но у меня мог гореть свет, а занавески только тюлевые. Кто-нибудь снаружи мог бы тебя заметить.
— Я видел, что свет не горит. — Он сел на стул напротив. Взял ее за руку.
Дороти улыбнулась. Когда б ни брал он ее за руку, она делалась счастлива. Предвкушение этого ощущения возникло у нее еще в первый раз, когда он только вошел в кухню и она протянула ему сельдерей. Она не переставала улыбаться, но при этом думала: он теперь много на себя берет — больше не избегает рисков.
— Ты грустишь, — проговорил он.