– Что ты искал на дне озера? – Лия повторила вопрос, не отводя взгляда, будто подозревала его в чем-то нехорошем.
В двух словах Гарик ответить на это не мог, и он начал рассказывать с самого начала. Со встречи с Гольдштейном, благодаря которой узнал об Окунево, озерах, бабаджистах, статуе Ханумана и космическом Кристалле, и о своем заветном желании достичь финансового благополучия, чтобы ни в чем больше никогда не нуждаться. Потому что вырос в нищете, и его бедная мать, воспитывая сына в одиночку, измучилась, стараясь добыть для него самое необходимое. И что они с женой хотят ребенка, но Гарику не на что купить достойное жилье, а родившееся дитя станет пятым жильцом в крошечной квартире и будет обречено жить в бедности. Она слушала внимательно, не перебивая.
– Ну и как думаешь? Правда, есть на дне эта статуя бога-обезъяны и Кристалл или нет? Ведь ты живешь в ашраме. Что говорят бабаджисты? – спросил он, закончив долгую исповедь.
Лия пожала плечом, обтянутым серебристой тканью.
– Если честно, всерьез никогда не задумывалась. Да, легенда такая существует, и последователи гуру Бабаджи уверены в ее правдивости. Ты ведь не нашел Кристалл?
– Нет. – Гарик покачал головой. – Там такая тьма.
– У местных Шайтан-озеро не в почете, – вдруг сказала Лия и нахмурилась. – Рассказывают такие страшные истории… Жуть просто!
– Да, я тоже слышал. Будто торфяное болото прогорело до самого ада, и черти оттуда наружу выбрались. Поэтому озеро так и назвали. Шайтан, по-татарски – «черт».
– Я другое слышала. Что на месте озера давным-давно стоял храм. В нем люди нечистой силе поклонялись. Просили у нее богатство, власть, любовь. За отпущенные дары приносили в жертву маленьких детей, даже младенцев. Человек, которому темные силы дали то, что он просил, должен был принести в жертву ребенка не старше пяти лет. В центре храма стоял черный идол – обтесанное дерево с большим дуплом. Людская молва гласит, что дерево очень древнее, выросло еще во времена сотворения мира. А корни его проросли так глубоко, что добрались до обители нечистой силы. И храм, выстроенный вокруг него, тоже был очень древний, а служители того храма были настоящие черти. Человек, желание которого было исполнено, приносил к столбу ребенка и убивал его в дупле, а служители ходили вокруг и кричали «Маммон!». Говорят, так они призывали повелителя темных сил. Кровь пропитывала древесину до самых корней, насыщая кровожадного демона. Если же человек, воспользовавшийся даром, не выполнял страшный ритуал жертвоприношения, его ждали невыносимые мучения, остановить которые не могла даже его собственная смерть. Ему всюду начинал мерещиться черный идол. Он приходил во сне и наяву, напоминая о невыполненном долге, и заставлял корчиться своего должника от боли и страха. Тот, в конце концов, был вынужден исполнить ритуал. Многие века черный идол поглощал чистые ангельские души детей. Однажды боги узнали о творящемся зле и бросили на Землю огненный камень. Они хотели уничтожить только этот храм. Но темные силы попытались отразить нападение. Камень, несущий в себе божественную волю и мощь, раскололся на пять кусков. Четыре из них разлетелись по округе. Один угодил в храм и все-таки снес его, а воронка в месте удара заполнилась водой. Три другие пробили землю в тех местах, где течет подводная река. Так появились озера Данилово, Щучье и Линево, прозрачные и чистые. А самый большой кусок, сердце камня, упал в тайном месте, и образовалось озеро Потаенное, наделенное божественной природой. Но увидеть его могут лишь достойные.
– Артамир туда обреченных больных и калек на себе носит, – вспомнил Гарик.
– Знал бы ты, чего ему это стоит!
– А тебе что об этом известно?
– От людей слышала. Он, прежде чем с больным к озеру пойти, три дня не ест, не пьет, богов упрашивает дорогу открыть. И только тогда к озеру выходит, когда вымотается до смерти. И больного все это время на спине своей тащит. А ничего, кроме благодарности, взамен не получает. – Лия пожала плечами. – Я бы так не смогла. Он ведь в самом деле умереть по дороге может. Знает это, но все равно идет. Себя каждый раз в жертву приносит. Не жизнь, а сплошные мучения. Будто вину тех больных искупает собой.
– Благородный, – кивнул Гарик, выскребая со дна миски рис и развалившиеся кусочки рыбы. – А ведь, может, он это все себе придумал. Может, озеро, которое он находит, не Потаенное, не божественное, а просто водоем какой-нибудь среди болот. Воды-то здесь, в этих краях, много. Вот и чудится ему каждая большая лужа озером, – рассуждал он.
– Кто ж знает… Люди-то выздоравливают.
– Мало ли, может, сами выздоравливают. Или самовнушение. Очень, кстати, сильная штука.