В тот промозглый слякотный вечер Гарик впервые за долгое время вышел из дома один. Пошел пешком и без охраны. Таково было условие человека, обещавшего помочь. Пришлось трястись в маршрутке, добираясь до захолустной окраины города, а потом долго петлять по грязным улицам среди ободранных «хрущевок», прежде чем удалось отыскать нужный недостроенный дом, обнесенный покореженным забором из жести. Нашел брешь в ограждении и, как любопытный школьник, пролез в дыру, зацепившись за острые края полами дорогого пальто. Конспирация, как в шпионских фильмах! Странный этот специалист, которого нашел Саня. Зачем так прятаться?
Итальянские ботинки из мягкой козьей кожи проваливались в раскисший грунт и быстро пропитались влагой. Не та обувь, чтобы ходить пешком по осенним улицам, и уж подавно не для того, чтобы месить грязь на задворках цивилизации. Ветер кидался на него, как невидимый зверь, пытаясь сбить с ног, словно хотел предотвратить странную встречу. Во внутреннем кармане пальто лежал пухлый конверт с пятитысячными купюрами. Двести штук новых красных бумажек. Гарик решился на это только потому, что человека порекомендовал Саня – единственный, которому он мог безгранично доверять.
Недостроенная многоэтажка из красного кирпича смотрела на него черными оконными проемами, и Гарик мог поклясться, что кожей чувствует пристальный изучающий взгляд, направленный из глубин пустого дома. Дверей нигде не было. Он шагнул на бетонный пол подъезда. Стук каблуков разнесся далеко вверх и в стороны. Захлопали крылья, заставив его присесть от страха и неожиданности. Разбуженные голуби промчались над его головой, и вновь стало тихо. Он ждал. Тишина давила на уши сильнее, чем оглушительная музыка. Неприятный холодок полз по спине, нервы превратились в натянутые струны.
Сбоку донесся едва уловимый шорох. Скрипнули песчинки под чьими- то ногами. Кто-то приближался, невидимый во тьме. Гарику показалось, что нервы-струны вот-вот начнут лопаться. Наконец, он услышал человеческий голос – низкий хриплый бас с отличной дикцией:
– Здравствуйте. Принесли?
Гарик вынул пакет из-за пазухи, но не мог решиться отдать его темному силуэту, смутно вырисовывавшемуся перед ним. Высокий, худой, одет в короткую куртку, на голове что-то вроде вязаной шапочки. Странно это все. Гарик давно понял, что встреча предстоит не с юристом, не с адвокатом, а с некоей темной личностью из тех, кто решает проблемы иными способами. И все же в глубине души надеялся, что Саня не стал бы связываться с наемным убийцей. Ну не изверг же он! Возможно, этот таинственный тип просто припугнет обнаглевшую женщину, а Лии и ребенку не причинит вреда.
– Вы можете передать мне то, что принесли, – произнес голос, в котором звучали успокаивающие нотки. Совсем не похож на голос убийцы. Хотя Гарик не знал, какие бывают у них голоса. Но только не такой, как этот – ровный, спокойный, уверенный, как у учителя или директора школы. Или у доктора, например: «Раздевайтесь, я сделаю вам укол. Будет немного больно, зато потом сразу полегчает». Тут же спохватился, сообразив, что стоит и думает о всякой ерунде. Но человек во тьме не торопит его больше. Почему? Ясно, почему: понимает его терзания. Спросить или нет? А что спросить? «Не собираетесь ли вы убить моих врагов?» Просто нелепо. Или попросить: «Не убивайте их, пожалуйста. Все, что угодно, только не это». И что? Скорее всего, он ничего ему не ответит. Он ведь не разговаривать сюда пришел. Саня уже сам с ним все обсудил. Человек ждет денег. Надо отдать, но рука не слушается, будто это не конверт с купюрами, а нож, занесенный над Лией и ее (может, и его) сыном. Как только он передаст его, нож воткнется в них по очереди. Или это будет пуля? А может, автомобиль, который собьет их на пешеходном переходе или на тротуаре во время прогулки? Гарик поежился, вообразив взлетающую в воздух коляску. Нет, что за глупости! Конечно, все это он сам напридумывал. Саня не стал бы так мараться, у него ведь высокая должность. Он должен беречь репутацию, чтобы рейтинг не упал.
Дрожащей рукой Гарик протянул конверт в темноту. Тут же рука незнакомца, обтянутая кожаной перчаткой и оттого холодная, взяла его, скользнув по его пальцам, точно змея. Силуэт отступил во тьму и слился с ней. Все. Теперь уже ничего не вернуть. Выбор сделан. Гарик попятился. Почему-то не хотелось поворачиваться к странному типу спиной. Чуть не упал, когда бетонная плита закончилась. Только тогда повернулся и торопливо пошел прочь, не разбирая дороги.
Прошло две недели после жуткой встречи. Ни Лия, ни ее мать Гарика больше не беспокоили. Он расслабился и с каждым днем вспоминал о них все реже. Прав был Саня: человек оказался мастером своего дела. Что уж он им наговорил, неизвестно, но, похоже, они окончательно отстали. Наверное, вернулись обратно в свою деревню, к бабаджистам. Пусть теперь другого дурачка поищут.
Однажды утром Гарик, по обыкновению, смотрел новости за завтраком. Полная кружка горячего кофе опрокинулась на пижамные брюки из мягкого трикотажа, отскочила и покатилась по полу, разбрызгивая коричневую жижу по белоснежной мебели. Произошло это в тот момент, когда на экране появились фотографии синих трупов. Диктор сообщил о страшной находке в подвале одной из пятиэтажек на окраине города. Женщина и ребенок. Гарик зажмурился, не мог смотреть на застывшие лица Лии и ее сына. Голос диктора превратился в монотонный гул, наполнивший его голову. В него ворвался звонкий голос Оли:
– Что с тобой? Что такое? Плохо? – Она участливо тронула его за плечо. Он открыл глаза. По телевизору уже показывали следующий сюжет. Хорошо, что она не видела этого. Могла узнать даму из ресторана и начать сыпать вопросами.
– Не знаю, что-то сердце кольнуло. Но уже прошло, – ответил он с вымученной улыбкой.
– Тебе нельзя кофе, пока не проверишься, – заявила она. – Запишись на прием к кардиологу.
– Сегодня же позвоню, – пообещал он, чувствуя, как сердце пытается пробить грудную клетку.
– Сейчас.
– Да, конечно.
Весь день у Гарика дрожали руки и тряслись колени. Он никак не мог успокоиться. Мысли бешеным вихрем вертелись в голове, меняясь, как стекла в калейдоскопе. Вот Лия на фоне заката, одна рука вытянута вверх. Как она тогда сказала? Суфийское вращение. Он хотел посмотреть в интернете, что это значит, но забыл. Вот она поет с закрытыми глазами, сидя в кругу бабаджистов на Омкаре. Лицо вдохновленное, как у искренне верующей. Вот снова ее лицо, раздутое от натуги, которое он принял за русалочье. Господи! Ведь она его со дна озера вытащила! Жизнь ему спасла! А он… Заказное убийство… Срок приличный впаяют. Гораздо больше, чем за совращение малолетней. А где ее мать? Почему о ней ничего не слышно? Наверное, скоро тоже в новостях появится. Как он их в подвал затащил? Что, никто криков не слышал? Или они уже мертвые были? А где он их убить успел? Прямо в подъезде? Или ночью в подвал сбросил? Привез уже убитых на машине, например? Какой кошмар!
Мучительные терзания прервал звонок «окуневского» телефона. Гарик схватил его, как тигр добычу, и помчался в свой кабинет, крикнув, что у него важный звонок, чтобы никто не мешал. Захлопнув за собой массивную дверь, зашипел в трубку:
– Ты их убил.
– Успокойся, – голос Сани был едва слышен. Звучал протяжно, как из потустороннего мира.